Александр Подобед - Подвиг, 1983 № 23 [альманах]

— Нет, нельзя. Ночь. Места тебе незнакомые, кругом болота. Чуть что, и поминай как звали, — сказал Подоляко, — давай, мы подождем. Только по-быстрому… не тяни.

— Кажется, прошло, — виновато сказал он и пошел со всеми дальше. Симуляция «медвежьего недуга» не удалась. Партизаны глядели в оба.

А тем временем едва приметная стежка вывела группу к луговине, противоположный край которой был опоясан колючей проволокой. Луговину пересекли уже ползком. У «Загвоздика» по-прежнему лихорадочно работала мысль, как бы отстать, скрыться, скорее сообщить немцам о новом плане партизан. Но и здесь партизаны никаких шансов ему не оставили. Вперед пополз Губарь, рядом — пулеметчик и остроглазый Подоляко.

«Надо выждать, черт побери. Подыскать случай… Пройдем минное поле… даже лучше, ближе к дзотам…»

У проволочного заграждения затаились, прислушиваясь. Все спокойно. Тогда Губарь и еще двое бойцов достали из вещмешков ножницы и сразу в трех местах перерезали проволоку. Дав знак всем оставаться на месте, Павел пополз дальше. Вернулся минут через пятнадцать — горячий от пота, с трудом сдерживавший учащенное дыхание.

— По одному и строго за мной, — прошептал он, — иначе на мины нарветесь…

Последовав за Губарем, доползли до второго ряда проволоки. И опять пошли в ход ножницы, опять были сделаны проходы в трех местах. А затем Павел снова уполз вперед, осторожно исследуя грунт саперным щупом. Вернулся. И снова все поползли за ним, ни на сантиметр не отклоняясь.

Проделав и преодолев проходы и в третьем ряду проволочного заграждения, отползли, стали окапываться. Песчаный грунт малая саперная лопата брала легко. Кстати прогромыхал по мосту длиннющий состав. Перестук его колес еще долго заглушал звуки, что, конечно, помогло партизанам поглубже зарыться в землю.

«Загвоздик» маялся: что же предпринять? Выстраивались два варианта. Первый: через несколько минут Губарь должен собрать всех своих подчиненных и отдать новые указания. Этот момент решающий. Его не упустить и успеть разрядить браунинг. Каждому по пуле, успокаиваясь, рассуждал «Загвоздик». По секунде на каждого — четыре секунды… Нет! Не пойдет. Долго. Две-три секунды на четыре человека. Только так можно спастись и известить хозяев…

Одновременно он следил, что вытворял Губарь. А вытворял Павел нечто необычное. Достав откуда-то шнур, привязал один его конец к проволоке, затем приполз и стал дергать. Проволока зазвенела. В тот же миг сверху, от моста рванулся к ней луч прожектора, высветил проходы. Туда же потянулись огненные трассы пулеметных очередей. Гитлеровцы били из всех трех дзотов, что возвышались перед Губарем и его бойцами. Били по проходам, взрыхляя там пулями землю.

Партизаны же, находясь вне обстрела, молчали. Нацелив оружие на амбразуры, озарявшиеся вспышками, ждали команды.

Стрельба подхлестнула «Загвоздика». Вот и второй вариант. Как начнут огонь по амбразурам, он выберется из своего окопчика и ползком, ползком к ближайшему дзоту. Второй вариант рискованнее, но третьего уже нет. Итак, рывок к дзоту, заорать погромче парольную фразу «Молния валит лес!». Услышат ли ее в дзоте? А мины? Эх, жить-то как хочется. Возможно ль проскочить это проклятое минное поле? Бр-р-р… «Нет, в клочья мне еще рановато превращаться. Чтоб все-все околели, проклятые, и немцы и русские». Ему, Терентию, в чьих жилах течет кровь аристократа, так вляпаться! «Шансов почти никаких, — подвел он печальный итог своих умозаключений, — так стоит ли рисковать? Жизнь бы сберечь, а перед хозяевами выкручусь. Не впервой. Есть ведь первый вариант еще, черт меня побери, — обрадованно произнес „Загвоздик“, — что же я голову ломаю?»

Он достал из потайного кармана браунинг, дослал патрон в патронник, курок поставил на боевой взвод. Оружие положил в правый карман брюк. Прятать, по его расчетам, уже нет смысла. Опять взялся за саперную лопату. Но копать не стал. Только сейчас обратил внимание, что его окоп расположился впереди других. Криво ухмыльнувшись, подумал: Губарь не такой уж тюфяк.

«Загвоздик» прикидывал расстояние до ближайшего фашистского дзота, жадно ловил говорок, шумок, доносившийся ветром.

Подоляко, подползая к его окопу, негромко позвал:

— Терентий, к Губарю давай, инструктаж…

— Есть к Губарю, — подчеркнуто по-уставному, так же тихо произнес «Загвоздик». И с винтовкой пополз к темневшей метрах в пятнадцати ложбине. Собрались все четыре бойца во главе с Губарем. Сидели за валуном.

— Вот и настал мой час, — прошептал словно молитву «Загвоздик».

Губарь между тем не тянул. Напомнил, кто по каким дзотам ведет огонь. Предупредил, чтобы без его команды стрельбы не открывали.

Едва успел Павел произнести «по местам!», как «Загвоздик» выхватил браунинг и, направив ствол на Губаря, раз за разом жал на спусковой крючок. Тот щелкал, а выстрелов не следовало. Что ж это? Быстро — новую обойму! Но сильным болевым приемом Подоляко выбивает оружие из его рук. Оторопели от неожиданности Ушакевич и Сокол. «Загвоздик» же с зажатой в левой руке финкой подмял под себя Губаря. Увернувшись от удара, Павел успел схватить запястье врага. Сокол, сжимая зубы, вцепился в ногу «Загвоздика», что есть силы подворачивая ее в коленном суставе. Но противник не вопит благим матом, не просит пощады, не валится в обморок от боли. Что за чертовщина!

У самого Сокола уже дрожали мускулы рук, пот застилал глаза, а пощады враг не просил. Хлестала кровь из раны Губаря. Еще не очухался от сильного удара под дых Подоляко. «Загвоздик», рыча и сопя, пытался вырвать свою руку с финкой.

Вокруг сцепившихся во весь рост, забыв об опасности, бегал Ушакевич, не зная, что предпринять. Поскользнувшись на малой саперной лопате, он схватил ее и саданул по голове «Загвоздика». В одну секунду все стихло.

Резанули очереди вражеских пулеметов. Теперь уже рядом звыкнули пули. С моста полетели осветительные ракеты…

«Загвоздик» безжизненно отвалился в сторону. Его кулаки разжались. Поднял голову оклемавшийся Подоляко. Удивленно смотрел Сокол, выпуская ногу «Загвоздика». Секунду-другую неподвижно, вверх лицом лежал Губарь. Приподнявшись, спросил:

— Все в порядке?

— Все, кроме тебя, — ответил Ушакевич, бинтуя рану Губаря.

— Ну что, ребята, первая схватка выиграна? — повеселел Павел. — Но действовали мы не лучшим образом. Если бы не подпилили боек, перестрелял бы он нас как баранов и не успели бы глазом моргнуть. Думаю, что после операции нам будет о чем поговорить.

Сокол повернул на спину «Загвоздика» и приложил ухо к груди.

— Как, дышит?

— Кажется, жив.

— Ничего, отойдет. Сила звериная. Свяжите руки и ноги, да покрепче. Как придет в себя — кляп в пасть затолкните… А теперь по местам!