Александр Подобед - Подвиг, 1983 № 23 [альманах]

Озираясь по сторонам, встал на лыжи, защелкнул крепления, взял в руки алюминиевые палки. Но перед тем как тронуться в путь, еще раз оглянулся на приземистую, занесенную снегом избушку и подумал о русской, о непонятной, потрясшей меня силе духа, таившейся в этой хрупкой фроляйн.

Вот тогда-то я впервые усомнился в успехах фатерланда.

Я оттолкнулся и, согнувшись, пошел по рыхлому свежему снегу. А через минуту уже скользил между деревьями и вскоре скрылся в разыгравшейся метельной мгле…

Взволнованный воспоминаниями, Таубе вынул платок, вытер вспотевший лоб и сухо закашлялся.

Вилли, раздумывая над услышанным, провел пятерней по своим длинным, закрывавшим уши волосам и, прервав наконец молчание, сказал:

— Случай, конечно, необыкновенный. Но, как я понимаю, на войне всякое бывало? Она по своей природе — жестокость…

— Вот именно, — согласился Таубе. — На войне всякое бывало, но и после войны тоже… Представляете, Вилли, я встретил ту фроляйн здесь, в Ленинграде, в этой самой гостинице, где мы живем!

— Вы не ошиблись? Узнали ее через столько лет?

— У меня хорошая зрительная память — бывший армейский разведчик! Но и я сначала сам себе не поверил. Пока не убедился, так сказать, документально…

Вы, конечно, не обратили внимания на местную доску Почета? Обратите. Она висит на первом этаже. На ней вы увидите фотографию этой женщины и подпись: «Дежурный администратор Антонина Макаровна Иванова-Шелехова».

Шелехова — фамилия по мужу. Я осторожно разузнал об этом у нашей уборщицы. Она-то и подтвердила, что Антонина Макаровна воевала, чудом осталась жива, что ее, смертельно раненную, нашел в лесной избушке русский старик охотник. Антонина Макаровна долго лежала в госпитале, потом снова попала на фронт, была санитаркой…

— И вы не поговорили с ней?

— Нет, — ответил Таубе. — Не решился! Мне было бы стыдно посмотреть этой женщине в глаза. Не только за себя, за всех нас, германских «ветеранов». За эту проклятую войну…

Геннадий ДУГИН

Войну Геннадий Ксенофонтович Дугин встретил двадцатилетним лейтенантом, охраняя от воздушного противника Бакинские нефтепромыслы.

Окончил Военно-инженерную академию связи имени Буденного и до 1972 года находился в рядах Советской Армии. Был подполковником запаса, принимал активное участие в военно-патриотическом воспитании допризывной молодежи в комитете содействия при горвоенкомате. В 1979 году Издательство ДОСААФ выпустило его книгу «Недопетая песня». Сейчас там же готовится к печати следующая — «Грозные годы».

(Красный следопыт)

…16 октября 1941 года, в полдень, на одном из участков Северо-Западного фронта яростной контратакой наших бойцов враг был отброшен на западный берег Безымянной речушки.

На полковой медпункт стекались раненые. Медсестра Тамара притащила на плащ-палатке еще одного и устало заправила под шапку-ушанку мокрую прядь волос.

— Сержант Калнин, — услышала она голос полкового врача. — Садитесь в машину — там тяжелораненые — и доставьте их в медсанбат.

Тамара заглянула в кузов санитарной машины, пересчитала бойцов, села в кабину и строго скомандовала:

— Поехали!

У шофера под бурой от табачного дыма кромкой усов дрогнули в улыбке губы. Он выкинул в снег остаток самокрутки, посмотрел на курносую кареглазую медсестру и отчеканил:

— Есть!

Тамара смущенно улыбнулась.

— Да ну вас, Федор Иванович! Ехать же надо…

— Это точно, сержант, ехать надо.

Он поправил на голове шапку и завел мотор.

Машина вышла из перелеска на широкое поле. Шофер высунулся из кабины, посмотрел вверх и прибавил скорость. Вдоль дороги замелькали припорошенные снегом воронки, обгорелые автомашины, покореженные взрывами орудия, танки.

«Тут и нашим досталось!» — подумала Тамара и прислушалась, боясь не заметить из-за шума автомашины гул фашистского самолета.

— Скорее бы в лес, — вздохнула она.

— Да-а, мы здесь как букашка на блюдечке! Ну да ничего, не впервой…

Вскоре показался лес. Ровная издали стенка распалась, по обе стороны дороги побежали ели, сосны, березы, оплетенные у земли черным подлеском.

«Хорошо-то как! Тихо», — подумала Тамара, закрывая глаза.

— Клюешь? — спросил Федор Иванович.

— Вздремну немножко. Ночью дежурила, а утром сами знаете, что началось.

— Вздремни, вздремни. Дорога быстрей пролетит…

Он говорил что-то еще, но она уже не слышала.

Проснулась Тамара от резкого толчка. «Что это он так тормознул?» — Девушка недоуменно глянула на шофера. Широко раскрыв глаза, тот сползал с сиденья. Из-под шапки по виску текла кровь.

Тамара рывком открыла медицинскую сумку, сняла с головы Федора Ивановича ушанку и обмерла: рана была смертельной.

Автомашина, накренившись, стояла в кювете. Мотор не работал. Пламя лизало капот, подбиралось к кузову…

И тут в уши ворвался рев самолетов и стук пулеметных очередей.

«Там же раненые!» — испугалась Тамара, силясь открыть дверцу кабины. Она не поддавалась — ее заклинило. Калнин потянулась к другой дверце, через мертвого водителя, толкнула ее и сквозь пламя вывалилась в канаву.

А огонь уже коснулся брезентового тента…

— Ой, мамочка, люди сгорят!

— Спокойно, сестра, спокойно, — донесся из кузова хриплый командирский голос.

Тамара, взяв себя в руки, откинула задний борт машины и начала принимать раненых. «Один, два, три…»

— Родненькие, скорее! Скорее!

Рев фашистских самолетов нарастал. Пулеметные очереди хлестнули по дороге, по автомашине.

«Двенадцать. Значит, там еще трое…» — Тамара забралась в кузов.

— Сейчас, милые, сейчас, — успокаивала она, подтаскивая их к заднему борту, а потом выгружая на дорогу.

— Сестренка, ложись в снег! У тебя спина горит! — приказал тот же хриплый голос.

Боль жгла спину, нога. Тамара опрокинулась навзничь. Снег под ней зашипел. Тамара увидела серое неприветливое небо и в нем три «мессершмитта». Пикируя из-под облаков, они друг за другом набрасывались на расползающихся в разные стороны раненых. Крылья переднего самолета замерцали бледно-оранжевыми вспышками.

Тамару охватил гнев. Она вскочила, выбежала на дорогу и закричала:

— Изверги! Что вы делаете? Они же раненые!!!

И тут, словно услышав ее, из облаков вынырнул краснозвездный истребитель. Он ловко зашел последнему фашистскому самолету в хвост и поджег его. Два других «мессера» кинулись к «ястребку», но тот мгновенно ушел в облака.

Когда вражеские самолеты скрылись, Тамара бессильно опустилась на обочину. Обожженное тело снова охватила нестерпимая боль. «Что же делать? Что же теперь делать?» — пыталась сообразить девушка.