Идо Нетаньяху - Последний бой Йони

Ави повесил карту Африки. При виде ее масштаба — один к миллиону — некоторые усмехнулись. Ави указал точку на карте и сказал: «Это там». Расстояние — больше 3000 км, в самом центре Черной Африки; неизвестная страна, где нога никого из них, кроме Муки, никогда не ступала. С запада, показал офицер разведки, Уганда граничит с Заиром, с юга — с Руандой и Танзанией, с севера — с Суданом, а с востока — с Кенией, единственной страной, поддерживающей с Израилем какие-то отношения.

Йони представил цель операции — освобождение заложников, почти поголовно израильтян, нескольких евреев неизраильтян и членов экипажа французского самолета, оставшихся вместе с заложниками. Он наметил главные пункты плана, указал задачи и дал примерное расписание на послезавтра. Командиры задали несколько вопросов, выдвинули несколько пунктов для обсуждения, и заседание вскоре закончилось.

Большинство командиров скептически отнеслись к идее операции. Задание казалось им просто фантастичным, и они не верили, что кто-то может его утвердить. Будем готовиться, думали они, укладывать снаряжение, пройдем учения, будем работать без перерыва из-за перенасыщенного расписания, но ясно, что ничего из этого не выйдет. Сам Йони тоже считал, что на пути утверждения такой операции стоят огромные препятствия, но, представляя им план, вполне серьезно говорил об акции и о том, что, вероятно, ее утвердят. Кроме того, что как командир он не позволял себе другого поведения, был, возможно, другой, более значительный смысл в таком подходе — словно этим своим отношением, силой своего желания он мог добиться воплощения того, к чему стремился всем существом.

Закончив совещание, Йони вернулся к себе в кабинет, где продолжал вместе с Муки, Ави и другими разрабатывать план. Теперь на него посыпались просьбы разных командиров об участии в операции их бойцов. Для всех не было места, так что пришлось отказывать. Дани А., один из офицеров Части, который еще несколько минут назад, когда Йони излагал задание, считал, что «это — витание в облаках, нелогично, невыполнимо и имеет нулевой шанс», запротестовал, услышав, что один его боец не включен из-за нехватки места. «Придется тебе сказать одному из твоих солдат, что он не сможет участвовать», — оборвал Йони спор с ним. Дани вышел в раздражении из кабинета, спускаясь по лестнице, ведущей на площадку с флагштоком, столкнулся с Муки и сердито рассказал ему о решении Йони. Муки попытался его успокоить: «Ничего тут не поделаешь, Дани».

Войдя в кабинет Йони, Муки предложил отправить спать штабных офицеров, поскольку многие за эту неделю очень устали. Йони согласился, и почти все наконец отправились по койкам. Муки тоже пошел спать. Йони остался один. План в основном был готов. Порядок дня на завтра определен, распоряжения для первичных приготовлений сделаны, к люди уже приступили к работе. Вполне можно было лечь спать. Налитые тяжестью веки Йони сами собой опускались на красные от усталости глаза. Тело властно требовало сна. Но Йони не встал со стула, не отправился в постель, которой не видел уже несколько ночей, а остался сидеть у стола перед развернутыми картами, тщательно выверяя план операции. Как всегда, так и на этот раз — он в конце концов все решал сам. Ему требовалось время, чтобы посидеть в тишине и обдумать трудности, которые могли возникнуть в ходе операции, чтобы как следует отшлифовать план и подготовить подробный инструктаж, который он еще даст всем бойцам. Он знал, что завтра, в суете приготовлений, тренировок и представлений «высшим» инстанциям, ему это не удастся. «В составленном им плане было много ранее не учтенных нами деталей, — говорит Муки. — Йони действительно завершил план. Представленный им наутро вариант был законченным, подробным, оптимальным, с вниманием к деталям и ко всему, что оставалось еще доделывать» [37] 24. Майор Идо. .

Возможно, сидя в одиночестве в кабинете, Йони впервые осознал огромное значение операции и заключенные в ней опасности. Народ Израиля еще не оправился от травмы войны Судного дня, моральное состояние страны со времени войны только падало. Если операция провалится — если убьют всех заложников или даже большинство из них, если вдобавок вдали от границ Израиля будут захвачены или уничтожены лучшие силы ЦАХАЛа, — это нанесет сильнейший удар по национальному достоинству страны. Главную ответственность он чувствовал перед своими бойцами и перед заложниками — он обязан позаботиться, чтобы они благополучно вернулись домой, но кроме того, его давила всей тяжестью ответственность перед народом.

«Он был очень, очень большим педантом и вдавался в мельчайшие подробности исполнения, — говорит его заместитель, майор Ифтах, — всю ночь он сидел и думал о том, как провести операцию. Для него типично было внимание к деталям в сочетании со свойственной ему способностью к абстрактному мышлению, с его мировоззрением; все это побуждало его беспокоиться больше других».

Йони взвешивал все очень серьезно, но при этом был абсолютно уверен, что Часть выполнит задание наилучшим образом, уверен и в том, что сможет подготовить отряд и командовать операцией — не только с успехом, но и с минимальным числом жертв. Он хорошо знал себе цену как командиру во время боя; впрочем, цену эту знали все, кто видел его в деле. «Йони был из лучших», — сказало нем генерал-майор Рафаэль Эйтан, который впервые узнал Йони в сражениях на Голанских высотах в войну Судного дня (в момент «наивысшего испытания», по определению Рафуля). «Если сравнить его с ровесниками, с теми, кто тогда были командирами батальонов в парашютных войсках, а теперь генералы, он был выше их на несколько порядков. Они — превосходны, но, по-моему, Йони был совсем другого разбора».

Время от времени Йони выходил из своего кабинета, чтобы что-то проверить — например, как продвигается переделка машин, а среди ночи посетил ненадолго лагерь, где стали собираться бойцы парашютных войск и Голани и где он проведет с ними завтра учение-модель. Там его встретил подполковник Рами Дотан, офицер по техническому обслуживанию при командовании пехотно-десантными войсками (позже — глава Комитета помощи солдатам). Рами подготовил место для бойцов и командиров парашютных войск и Голани. Для установки палаток и перемещения оборудования он срочно нуждался в рабочей силе. Ему пришлось просить заведующего школой парашютистов дать ему на время воспитанников курса летного дела, проходивших в то время курс парашютных прыжков. Такое использование курсантов было против установок армии. Но, поговорив с Рами, командир курса согласился с ним. Рами должен был позаботиться также о выделении снаряжения для операции бойцам парашютных войск и Голани и, кроме того, начать готовить бутафорские сооружения для учения-модели, такие, к примеру, как установка двух автобусов, которые обозначат новый терминал.