Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

Во второй половине дня обозначился простой. Яркович заметил нам с Сашей, что хорошо бы сделать носилки. Мы взялись за это дело, но Лёне пришла идея загрузить весь раствор в ковш погрузчика и вывалить его вниз на будущее лоно ручья между открылками. За что бы мы ни взялись с Сашей, нас отрывали на другие работы. В результате, ни носилки, ни козлы для штукатуров до конца дня мы не сделали.

Получив отпускные, явился расстроенный Гоша: почти за 60 рабочих дней получил всего 600 рублей.

— Обидно, — проговорил он. — Степанов за то же время получил больше.

— Так у него отпускные с зарплатой — 980, а у тебя без зарплаты, — вспомнил я.

Но он никак не мог в это вникнуть. Напоминать о том, что он «никогда не считает, сколько ему платят», я не стал…

В конце смены подошли двое молодых людей, представились студентами Харьковского строительного института, присланными на практику. Лёня им сразу заметил, что мы будем жить на трассе, и каждое место у нас на учёте, а, значит, лишние люди нам не нужны. Мальчики смутились, но выдержали.

— Нас направили… — протянули они.

Вскоре все разошлись по домам. Лёня с кем-то пошёл на речку, мы с Гошей — домой.

Вечером в клубе областной театр давал водевиль «Ограбление в полночь» с участием старейших актеров. Четыре раза в клубе перегорали пробки, четыре раза им приходилось закрывать занавес и, как со стоп-кадра, продолжать сцены. После антракта свет пропал во всём посёлке. Скуку финальной сцены мы с Гошей не выдержали и ушли.

Начали готовиться к проводам Гошки в отпуск. Не часто наши рабочие ездят во Францию! Постепенно собрался наш народ и кое-кто из труппы театра. Роль тамады взял на себя актёр Володя Громов и начал травить одну историю за другой. Мы с Гошей пригласили и актрису Татьяну Терехову. Долго её уговаривать не пришлось, она повела себя в компании скромно, но свободно и больше молчала.

Постепенно отсеялись наши пьяницы… Пошли анекдоты, смех, песни. Лёня с Громовым вспомнили духовой оркестр в Иркутске и даже общих знакомых, во время службы в армии. Я расспросил Громова о знакомстве с Вампиловым и о его гибели, об актере Загорецком, попавшим в тюрьму за то, что изрешетил картечью любовника своей жены, некоего «журналистишку»…

Степанов затеял с Татьяной спор об искусстве, начиная с репертуара их театра и кончая «чувствами», которые театр должен возбуждать. Лёня «в знак протеста» начал орать песни с Громовым, а я в этот момент вспомнил, что видел его в пьесе «Не стреляйте в белых лебедей» в Благинске. Он, в свою очередь, сообщил, что исполнителя главной роли в том спектакле позвали в Москву «на роль в хорошем фильме». Рассказал, как на Московской актёрской бирже режиссеры подбирают актеров.

— Актёр: трёхкомнатная квартира, зарплата 175 рублей и главная роль. Режиссёр: комната в общежитии, 60 рублей и один выход на сцену в год. Актёр: согласен.

Разговоры тянулись до 4-х часов утра, при этом было выпито 12 бутылок сухого вина.

В субботу просыпаюсь в девять. Выпиваю с Гошей и Громовым по чуть-чуть коньяку, и головная боль проходит. Лёня заперся в тёмной комнате, чтобы успеть отпечатать фотографии и передать их в горком с Гошей, уезжающим с артистами.

Захожу в тёмную комнату за полчаса до отъезда автобуса, чтобы помочь Лёне и заодно отлить во флягу часть нашего коньяка Гоше в дорогу.

— Где взять готовые отпечатки? — спрашиваю у Лёни.

— Там, за столом, — махнул он рукой неопределенно…

Я пробираюсь за стол и в темноте наступаю как раз на край ванночки. Вода выплескивается, и Лёня обрушивает на меня кучу восклицаний, вытирает воду и добродушно ворчит:

— Сейчас оскорблю тебя по-страшному!

— Давай, — отвечаю в тон ему, — я всё равно сейчас ничего не пойму.

На ощупь перелил коньяк во флягу. Без пяти одиннадцать заскочил Влад, и Лёня попросил его уговорить администратора театра задержаться на 5 минут: снимки уже глянцуются. Я понял, что моя помощь не понадобится, и вышел к клубу.

Артисты стояли у автобуса и говорили с Гошей. Прибежал Лёня со снимками в пакете и двумя фотографиями, сделанными им год назад во время обсуждения пьесы Полонского, показанной ими здесь, в клубе. Увидев свои фото, артисты обрадовались, как дети. Автобус уходит.

Допиваем с Лёней коньяк, и я ухожу спать…

Вечером в нашем клубе посмотрели фильм «Афоня». Почему-то я заспорил с Владом о мещанстве. Откуда-то появился Тимошин, но и он не внёс ясности в наш спор, даже — в определение понятия «мещанство». Лёня остался общаться с компанией журналистов, а я в 23 часа уже спал.

19 июня, воскресенье. Сегодня день выборов. Радио на улице включили в 6 утра. Буфет тоже открылся. Я сходил проголосовать, упаковал посылку, зашил её в наволочку и двинулся на дежурство.

Придя в бытовку, начал искать еду. Горло воспалено и болит ещё сильнее, так что вкус картошки с мясом я не почувствовал. Починил электроплитку, посидел, оценивая своё состояние, и дочитал Макарова.

На небе — то солнце, то тучи, а гроза проходит каждый раз стороной. Наконец, берусь за дневник. Горло болит. Пью горячий чай, и он не помогает.

За отсыпкой, у дороги, уселись выпивать Колюха, Серёга Коробов и сосед Витя с женой Аллой. Видимо, им стало скучно, и они пришли к столу доминошников у нашего «кубрика». Коля уже плохо соображал, но Витя наливал всем, в том числе Колюхе.

— Может быть ему хватит? — говорю без всякой надежды быть услышанным. — Ему не надо, Витя!

— Как это не надо? — возмутился он. — Как всем!

Коля с трудом поднимает голову, чтобы влить в рот коньяк, и опять роняет её на руки, сложенные на столе. Серёга сует Коле кружку с чаем, тот её отшвыривает и обливает Сергея. Он поднимает и трясёт Колюху.

— Коля, ты чего? — кричит Серёга.

Тут Коля собрал последние силы и попытался провести Серёге приём вроде «мельницы». Вышло это так, будто идут обнявшись два весёлых, пьяных друга. Алла кинулась их привычно самоотверженно разнимать. В конце концов, Колюху оставили у балка и ушли. Он приполз внутрь, лёг на ближайший топчан и отрубился.

Пишу дневник до 2-х ночи. Кусают комары и холодно.

В понедельник встаю в 7 часов. Коля не просыпается. Клею на стенд фотографии Лёни, сделанные им во время экскурсии школьников из Чебоксар.

В бытовке веснушчатый студент, импровизирует на гитаре. Колюху будят все по очереди. Наконец, является Лёня.

— Ты чего его не разбудил? — спрашивает меня.

— Это ты мне говоришь? Его пять человек будили…

— Коля! — окликает его Лёня.

— А? Что?! — вскакивает Колюха. — Сейчас, сейчас…

Железный тембр звеньевого узнаваем с первой ноты…

Я иду домой, прибираюсь, выбрасываю пустые бутылки после вчерашних посиделок. Отношу на почту посылку, читаю телеграмму от Лерки о желании работать поваром у нас летом. Иду к врачу по поводу больного горла, а она оказалась на вызове.