Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

Договариваюсь с Петрушей о повышении разряда и получаю от него предложение работать на растворном узле с повышением до четвёртого разряда. Я был согласен только на пятый.

Вяковлев несколько раз подходил и напоминал, что нужно снять красные стёкла «стоп-сигналов» с автобуса и поставить их на машину.

После обеда Петруччио направляет меня на растворо-бетонный узел.

— Там эту… одну бадью поднимешь, из второй — выбросишь. Если электрики не подключили моторы, выбрось замесы из обеих — прямо на улицу. Потом сделаешь пол у бетономешалок… Там ребята помогут…

Я сходил, проверил. Ничего не было подключено, выбрасывать бетон не хотелось, да и у ребят было полно работы. Кирильев делал настил для цемента, ровнял грунт под навесом.

— Напряжения нет, ребята заняты… — доложил я Петру.

— Иди, иди туда. Напряжение уже дали, — поторопил он.

Прихожу, поднимаю бадьи и начинаю мастерить под ними пол…

После работы забираю в «Хи-хи» красный фонарь. Дома подождал пока дали свет и отпечатал заказанные снимки. Едва успел всё сделать, свет отключили. Сушу снимки на плитке.

В 10 вечера в клубе настраиваю эпидиаскоп. Иосиф с балетмейстером готовят танец Алины и всей трупы. В половине одиннадцатого начали пробовать проекцию, но, при всём нашем желании, качество изображения оставалось ниже среднего. Проекция из книги получалась не в фокусе. Решили иллюстрации из книги вырвать и разошлись по домам.

В пятницу главный с Павлом Бочковым — начальником РБУ — тащат меня к ёмкости для воды. Ёмкость оказалась почти пустой, лишь на дне и в сливном патрубке был лед. Требовалось отбросить лёд от патрубка внутри ёмкости и разжечь костер побольше, чтобы его отогреть. Я засомневался, что костер растопит лёд внутри бака, но Бочков объяснил, что погреба тоже так сушат для закладки картофеля.

Он же выдал мне лопату и топор. В кузнице мне оттянули конец лома. Отдолбил лёд в ёмкости и выбросил его наружу. Набрал дров, разжёг костёр, и в 11 часов ёмкость уже дымила, как паровоз…

После обеда Пётр выдал новые указания: установить новую цистерну на склоне сопки и протянуть водопровод от неё к РБУ. Выясняю, что Пётр уже подал бумагу на повышение мне разряда, но лишь до четвёртого! Злости моей не было предела.

— Вот, если ты себя покажешь!.. — добавил он…

Полный мыслями о «мести», двигаюсь к машине. Но Бочков тащит меня на РБУ.

— Давай, поднимай бадью, — командует он. — Сегодня должны дать раствор.

Я попробовал вывалить мусор из бадьи. Но она не поднималась до нужной отметки, и мне пришлось долго регулировать упоры для концевых выключателей.

…Павел дал команду, и мы начали месить раствор. Когда я крутил «грушу» с замесом, он поднялся на «мостик» и, увидев, что раствор выплёскивается сзади, наклонил «грушу» вперёд. Слив перевесил горло «груши», и раствор вывалился на пол.

— Ну, ничего, — задумался Бочков. — Машина будет — вычистим раствор ей в кузов.

Когда делали второй замес, Павел сбежал. Водитель дал нам сроку на заполнение кузова час с четвертью. Половина времени ушла на долбление льда в колеях, чтобы машина могла подъехать под загрузочную воронку. В результате, машина ушла в шестом часу недогруженной…

Дома Лёшка уже сделал пять ходок за водой, делаем ещё три. Получаю от родных посылку и ценную бандероль от Леры.

…В субботу с шести часов — дневник пополам c думами о реконструкции растворного узла. Гошка встал в девять, услышав позывные мусоровозки. Он мучает меня рассказом о съедении лягушки, а я чищу фотоаппарат «Любитель», разобрав до винтика.

Заходит Адонин в шляпе и ботинках на рифленой подошве (Гошка только что вымыл пол), предлагает зайти вечером к девяти, чтобы попечатать. Я читаю до 18, а в 19 часов — репетиция. Несу в студию фотографии, сделанные намедни на бумаге Огонька, — весьма серые.

В зале Иосиф правит сцены уже со светом. Алина, совсем больная, разучивает танец. Делаем два прогона спектакля «Венсеремос» с доработками новых сцен. С Иосифом вырываем иллюстрации из книги о Чили для их проекции. Расходимся около 10 вечера.

Захожу домой за плёнками и — в вагон «Хи-хи». Садимся печатать вместо девяти — около часа ночи. Сначала Лёня печатает лишь свои фото о поездке в ГДР. Мои фото печатаем в четыре утра. Успеваем сделать лишь 3—4 снимка, когда проявитель совсем испортился, а в окна бил свет. Рассуждаем о необходимости сделать виды Ленды с сопки и хорошие портреты для выставки «9 мая».

25 апреля ложусь спать в 6 утра. В 12 часов заходит Митя за красками для оформления «Комсомольского прожектора», и я направляю его к Огневу.

После столовой и бани захожу в книжный и другие магазины. Дома ставлю чай, поднимаю Гошку, посылаю Светку за девчатами из седьмого вагона.

Накрываю чайный стол. В пять часов заходит Влад. Девочек не ждём. Отмечаем мой день рождения. Юмор, песни, смех, фанты, отыгрыш…

В 9 вечера гости собираются в кино. Ирен почти готова отыграть фант: помыть пол. Лёня отказывается отыгрывать фант (вымыть посуду) и уходит со Степановым искать еду. Мы ещё немного поём, и я отпускаю Ирен проявлять плёнку.

Сам мою пол и посуду. Дохожу до «особняка», пишу страничку рассказа с сухим венгерским до 2-х часов. Не дождавшись Люды в одиночестве ложусь спать.

…Утром в понедельник было холодно. С 7 часов стою в ожидании автобуса. Его нет ни в том, ни в обратном направлении. Опаздываю к началу работы на 10 минут. В РБУ — никого. Иду в ОГМ. У моей машины отвалилась сошка коробки передач. Вдвоем с Витей. привариваем её на место. Приходит Бочков, и Петруччио отправляет меня с ним на автокране устанавливать пожарную ёмкость.

…Разыгрывается сцена с участием прораба Лярового. Сначала под руководством Бочкова цистерну поставили на склоне сопки на два ряжа высотой в три бруса. Естественно, она легла под жутким наклоном. Ляровой наблюдал за нами издалека, но, когда мы уже отсоединили стропы, подошёл к нам.

— Ну, как так можно ставить? — начал он патетическую речь, не глядя на Бочкова. — У вас соображение есть? О чём вы думали? Вот ты, — кивнул он на меня, — кажется, закончил техникум. Так можно ставить цистерну?

— Нет, техникум я не кончал, — сказал я усмехнувшись. — Но ставить так, наверное, нельзя.

— Так, где же ваша совесть, почему допустили?..

— А Вы? — переключился он на крановщика Ходашева. — Такой, наверное, опытный. Как могли так поставить?

Ходашев от неожиданности онемел и только открывал рот и двигал руками.

— Да, что я-то могу? — наконец, выдавил он из себя. — Есть же старший…

— А где ваша совесть? Почему вы не запротестовали? — так он бросался почти на каждого.

В конце-концов, цистерну сняли, ряж отодвинули от склона. В это время подошли геодезисты из «Ленгипро» и учинили скандал: цистерна должна стоять вообще в другом месте. Ляровой с ними о чём-то договорился вполголоса, и менять ничего не пришлось. Надо было лишь приподнять нижний ряж, чтобы цистерна легла горизонтально.