Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

Люба вскочила и завелась.

— Как работаем? — застрочила она без подготовки. — Мешалка у нас сломалась, и никто не чинит, раствор Воронцов вернул, то нет машины, то — воды, то — цемента, а то — трактора, — толкнуть гравий! Как тут работать?

Я поддерживаю её и рассказываю, почему нет воды, куда ездим за цементом.

— А ближе цемента нет? — спросил Болковинский.

— Сие нам не известно.

Он спросил, кто нами руководит, и пошёл, отчитывая съёжившегося Падикина.

— А Падикин—то махал мне из-за спины Болковинского, — сказала Гвоздева, когда они уехали, — мол, молчи!..

После выгрузки цемента нас позвали разгружать брёвна из прицепа «Кировца», потом девочки штабелевали доски. Сварка для ремонта мешалки так и не приехала. В 16 часов иду домой. Занимаюсь колёсами мотоцикла. В 7 вечера вспоминаю, что Коротич говорила про День печати.

Захожу в «особняк» и вижу стол, за которым сидят: Инна, Иосиф, Томка, Люда и другие. Ждём Тимошина, который отбыл в «Ударник» за нашими. Однако, никого мы не дождались и начали пить. Олежка привёл Владимирского и Вову. Степановцы ушли рано. Остальные пили, ели, орали песни до 3 часов ночи.

Напрасный труд. «Поиски» воды. Фотовыставка. Интересный человек. «Долг за работающим». На грани срыва.

…Хорьков приварил отвалившийся кронштейн на мешалке, после чего на ней отказал подъёмник бадейки. Спросонья я не сразу понял, в чём проблема. Люба побежала было к Бочкову, но я её остановил. Оказалось, с одного барабана соскочил виток троса. Концевики расстроились. Когда я всё исправил и поднял бадью, она прижала трубу и та отломилась. Пришлось перекрывать воду. Делаем раствор, воду носим вёдрами. Машину раствора отправили до обеда и разошлись.

После обеда делаем бетон. В четыре часа бетон не приняли ни пожарное депо, ни баня. Ни у кого не было подъёмного крана. Начальник производства матерился.

— Я напишу Черникову акт… — грозно обещает он Бочкову и всем, кто был рядом…

Шофёр ЗИЛа вывалил бетон у ворот пилорамы, куда указала мастерица. Бочков бегает от узла к пилораме, как заведённый.

— Ну, куда ты вывалил всю машину?! — кричит он запоздало.

— А как я могу вывалить половину? — встречно удивляется шофер…

…Дома отлёживаюсь и в полвосьмого иду в клуб. Иосиф собирается читать всем сценарий В. Жалакявичуса и В. Ежова к фильму «Кентавры» в журнале «Молодая гвардия» (?), схожий по тематике с нашей инсценировкой «Венсеремос». Прошу у него разрешение на «отпуск».

Соколов принёс в клуб 15 фоторабот, дождался Пресса и Иванцова, договорился о вывеске фотографий в фойе клуба. Я веду его к Лёне, и мы говорим до полуночи о снимках с видами Ленды, о фотоискусстве.

Идём вместе в фотолабораторию клуба, печатаем с Лёней несколько своих сюжетов: «Первое мая», «22-й километр» и другие. Соколов грубо намекает, что любит работать один, и в три ночи мы с Лёней уходим.

7 мая завтрак проспал. В РБУ воду таскаем вёдрами и готовим раствор. Я иду «искать воду», то есть, в столовую.

Когда возвращаюсь, наблюдаю, как новый начальник и Бочков рассуждают, что делать с водопроводом. Одну машину отправляем и замешиваем бетон. Я фотографирую девочек, таскаю цемент. Бочков носится в «поисках» воды… День выдался жаркий с легким ветром.

После обеда приходит Петя и смотрит, что можно сделать с трубой. Я долблю бадью, пытаясь её очистить от застывшего раствора. Бетон никому не нужен, и я иду домой.

Поснимав виды трассы, проявляю в «Хи-хи» плёнки. Вваливается «готовый» Владимирский и падает на кровать в одежде. Ухожу к Копелю, где были Мормонов и компания. Пьём шампанское, говорим о фототехнике, радиолюбителях и прочем.

В полночь идём с Лёней на спортплощадку и тащим из кучи деталей домов две пачки небольших листов фанеры для планшетов. В штабе КООД сидят руководители, мы тащим материал мимо них и ржём до упаду. Я пилю фанеру по размерам, Лёня обтягивает её ватманом. Впопыхах печатаем фотографии, клеим их на планшеты и в шесть утра расходимся.

…В субботу идем с Лёней в лабораторию. На улице дождь. Мы радуемся, надеясь, что поход на шашлыки сорвётся. Приходит Люда и говорит, что в «Хи-хи» все уже напились, но всё равно выходят на природу в четыре часа.

Мы бегаем: я в поисках пишущей машинки для подписи фотографий, Адонин — с леской для их подвески. Я сочиняю подписи к снимкам. Звоню с почты Людмиле и прошу напечатать названия работ и фамилии авторов. Шлю родителям поздравление с Днём Победы.

Адонин уходит в клуб вешать наши фотографии. Печатаем с Горчаковым моё фото «С бородой» и его снимки: «Юбиляр», «Пионеры на субботнике», «Футбол». Лёня доложил, что праздничный вечер в клубе уже начался, и остальные фото можно вывесить завтра.

Покупаем с Гошкой колбасу, сыр, яйца и хлеб. Жарим всё в сковородке, не мытой с доисторической жарки. Допиваем остатки портвейна.

Лёня приходит к нам за фотобумагой, при этом съедает всё, что находит. Он собирается на шашлыки, а я ложусь спать. Напала такая апатия! В девять я уже спал. Гошка ушёл к Авдеевой, но оказался у Тимошина, и всю ночь писал сценарий для Иосифа.

9 мая утром послал с почты поздравительные телеграммы родственникам. В «особняке» — дневник с 10 до 15 часов. Обхожу город обычным маршрутом. Звоню Колибе, чтобы прислала телеграмму-вызов: «Отец серьёзно болен срочно выезжай»…

Домой иду через «Орбиту». Оттуда вид на долину и на стрелку Гедкана с Лендой ещё более прекрасный, чем со стороны бани.

В клубе осмотрел выставку фотографий, но наших работ не досчитал. Я удивился и зашел в лабораторию, где Лёня натягивал ватман на планшеты, ворчал на Пресса (за его выпендрёж) и на отсутствие помощников. Я слушаю и параллельно мастерю петли для подвески планшетов. Заходит Егоров с женой и ещё одной дамой из треста. Смотрят выставку, дают советы. Я спрашиваю о жюри, и Леня, посмеиваясь, намечает приблизительный его состав: Сущевин, Иванцов, Немоконов из «Магистрали» и ещё кто-нибудь посторонний.

До 20 часов мы клеим на планшеты фотографии Гарика по новой, ибо вчера он делал это в невменяемом состоянии…

Дома ко мне несколько раз забегает поддатый, но весёлый Виктор.

— Где может быть Гошка? Это ж, ребята, человек! — как всегда с восторгом заявляет он. — Это такой интересный человек!

— Ну, да. Все, у кого трудное детство, — это люди, а кто с детства, как сыр в масле, — никчёмные людишки, — подзадориваю его.

— Нет, просто он больше понимает в жизни…

— Гошка у Мошкина, — сказал я и подсказал, как его найти.

Уснул рано, Гошка явился ночью пьяный. Оказывается, он был у Митяя с Гариком, где пытался читать свой свежеиспечённый «шедевр». При этом Гарик начал философствовать, и всё обсуждение расстроилось.