Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

…Всю дорогу в кабине бензовоза клевал носом, бился головой о боковое стекло. В момент пробуждения снимал на «Любитель» своего водителя. В Соколовске позавтракали — всё молча. До Нелера опять клевал носом, но так и не выспался.

Камера хранения на станции была закрыта, и я спал, сидя на лавке, до её открытия. Сдал вещи и пошёл на поиски продуктового магазина. Однако, ничего для опохмелки не нашёл. Так, досидел до приезда коллег — Виктора и Огонька, — в 11 часов. Проводил их на поезд в сторону Симановска на очередную добычу полезных стройматериалов.

Когда решил найти книжный, увидел вдруг сопку за клубом, всю в переливах розовых цветов. Побежал на сопку, ругая себя за тугодумие. Оставался час до отхода поезда. Сначала рвал всё подряд, но скоро сообразил, что лучше брать нераспустившиеся цветы багульника.

Иду со своей охапкой веток за багажом, и никто не обращает внимания на мой странный «букет».

Выхожу на перрон одним из последних, но поезд опаздывал.

На перроне увидел женщину из нашего треста с мужем и сыном лет шести. Оказалось, мы едем в одном вагоне и, более того, — в одном купе.

Устроились на местах, я сходил в ресторан и слегка «поправился». В купе зашёл разговор о работе. Молодая мама Наталья — работник треста — обратилась к нашему попутчику Саше из «Мостоотряда-43».

— Да, у вас самая халтурная организация, — сказала она без тени сомнений. — Ни разу не сдавали нам мосты с первого раза…

Он пытался как-то оправдаться, но она перевела разговор, обращаясь ко мне. Вернее, она говорила с собой, глядя в мою сторону. Такая уж у неё манера общаться: воплощенное самолюбование.

— А, так вы собираетесь работать в бригаде Степанова? — уточнила она.

— Да, — подтвердил я. — Хочу перейти на «капиталку». А вы слышали что-нибудь о переводе бригады в СМП-74?

Прямо на вопрос она не ответила, как и позже. Если не знала ответа, то заговаривала о другом, будто её ни о чем не спрашивали.

— О переводе бригады Степанова? Вряд ли, — проговорила она. — Помню, ребята из бригады учились у меня на курсах…

— А знаете Виктора, нашего экспериментатора-йога? — спросил я для подключения к разговору остальных. — Человек, который «идёт на эксперимент»…

— Виктор? Разве он йог? Помню на уроке он сказал: «Что Вы тут объясняете? Ничего не понятно!», — и сбежал с урока… А почему у него на лице какие-то шрамы?

Её речь могла литься непрерывным потоком, и объяснить, что шрамы он получил, купаясь в проруби затянутой льдом, не было возможности.

На станции «Ерофей Павлович» Саша с Андреем, папой мальчика, сбегали по пересечёнке в какую-то избу и купили водки.

…Костик, сын моих попутчиков, всё время капризничал, плакал из-за игрушек. Мама увлечённо, но сбивчиво, рассказывала, с чего всё началось.

— Этот дурак Велов начал тащить за собой своих родственников, таких же дураков, как он сам, например, Стрельнова, — начала она вспоминать. — Я выступала против них, но парторг всё меня увещевал, мол, я не знаю жизни, нельзя быть такой упёртой, надо уметь ладить с людьми. А я им в ответ: «Вы ещё увидите, что я права, что ему только дай власть, он всех затретирует, ему бы только издеваться и унижать людей, и что Велова ещё выгонят…». Когда я уезжала, Мороз мне сказал: «Ваша взяла, приказ на увольнение Велова подписан».

— Откуда же он здесь взялся? — поддержал я её словоохотливость.

— А кто его знает? Видимо, Сачкун устроил. Ведь его ещё из СМП-44 выгнали. Полтора года где-то прохлаждался и вот объявился. И что противно: сразу всех родственников потянул за собой. Я понимаю, если бы это были люди проверенные, знающие, а ведь — совершенные пустышки. Уж сколько я говорила и Падикину, и Морозу, что дело страдает. И слава богу, что всё так закончилось. Я ещё тогда подавала заявление на перевод в Главк. Туда меня берут, но из треста пока не отпускают. А теперь, наверное, и смысла нет.

Знания о событиях в её служебном окружении переполняли её и требовали публикации, хотя бы в узком кругу.

— А вообще, много интересного происходит, — припомнила она. — Как-то меня приглашали в «подпольный» штаб ЦК комсомола: была такая группа из ЦК. Ходили простыми рядовыми по трудовым коллективам, слушали, смотрели, что мешает жить и работать. Но, вроде, это ничего не дало. Мой Андрей, — кивнула она в сторону безразлично глядящего в окно мужа, — работал на звеносборке страшим прорабом. У него был идеальный порядок, всё под рукой. Я ушла в декрет, а его не переводили в Ленду целый год. Сначала жили в вагоне, в ГПД, потом дали квартиру. Вдруг его избирают секретарём комсомола Магисстроя. А с каким трудом он уходил из комсомола! Только с помощью Фарста, при условии вступления в партию. Я буду вступать вместе с ним — все-таки семья. А спектакль ваш не смотрела, ведь работа так выматывает, хотя все говорили «сходи, сходи»…

Я показываю фотографии, и она узнаёт:

— А, Степанов! Это такой человек, ну просто — чудо во всём! А это Адонин, а вот Владимирский… да-да… а вот Мищенко — проходимец…

— Ну почему проходимец? — заметил Андрей. — Он, вроде, своё дело знает.

— Знать-то он знает, но надо ещё человеком быть. Как у них с Томой-то? Живут же… да только вот две семьи разрушено…

Она говорила бы ещё, но в два часа ночи поезд прибыл на «Мысовой». По расписанию — стоянка две минуты, но стоим 45. В окно машу Андрею и Косте: «Счастливой рыбалки на Байкале!».

Возвращение с Малышом. Джон Браун. Звено Гречко. Комната Митяя. «Давай поженимся!». Слаб человек. Делегация в Румынии. Бескровная победа. Кирпичная повинность. Прощальная рогулка.

…До 26 июня пребывал в Москве. С подачи Влада познакомился с Тоней Селениной — девушкой из его отряда, ездившей поступать в МГУ. Возвращаемся с ней в Ленду в одном купе.

Соседи в купе меняются один за другим. Я конфликтую с проводниками из-за «ненавязчивого сервиса». Знакомлюсь с Тоней поближе и называю её Малышом за компактные размеры, а она не возражает. Обедаем в ресторане, делимся воспоминаниями о прошлом…

27 июня отмечаем в поезде день рождения Малыша.

…С нами в купе — попутчик из США Джон Браун. Ему нравится путешествовать по Транссибу. Он едет второй раз, теперь — с остановкой в Красноярске. Пытаюсь объясняться с ним на английском. Обмениваемся с ним адресами для переписки. Перед выходом из поезда он дарит мне японский диктофон. У него полный чемодан подобных «игрушек». По его просьбе захожу с ним к дежурному по вокзалу и объясняю, что нужно туристу из Америки…

В Чинте нас с Малышом встречает Виктор, покинувший стройку три месяца назад. Отмечаем остановку в билетах и идём к нему домой. Ужинаем с вином. Малыш укладывается рано, а мы беседуем допоздна.