Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

«Ах, так! — подумал я. — С меня хватит! Оставайся с этой куклой! Но только без пирога», — и повернул в обратную сторону. Однако Виктор вскоре догнал меня и пошел со мной. Значит, пирог всё же был важнее. Дома ему тоже везло: случайно или на запах зашла по-прежнему вожделенная им Катерина, и мы мирно за чаем прикончили пирог.

В среду утром выяснилось, что нашу кормилицу «Тайгу» закрыли на ремонт водопровода. Иду к 9 часам в «Пионер», где все «артисты» ждут Сашу и Олю. Однако, их пора цветения как раз перешла в медовый месяц, и ожидание наше напрасно. В 11 часов Засадский просит нас покинуть зал для проведения конференции.

На улице дождь, на душе противно. Пытаюсь поднять настроение поисками новых поступлений. В книжной лавке после обеденного перерыва находим следы двухтомника Шефнера, «Алисы в стране Чудес» и французской новеллы начала века. Однако мы опоздали к открытию на три минуты, и счастье наше уплывает… Казалось бы. Но мой попутчик, Гарик — талантливый во всем — схватил-таки его за хвост, буквально вытащив один экземпляр «Алисы» у продавщицы из-под… Надо ли уточнять, в каких укромных местах они хранят товар для особого покупателя?..

Во второй половине дня мы показываем спектакль серьёзной комиссии, должной решить его дальнейшую судьбу. И…, кажется, решение — не в пользу нашего творения… Что ж, в любом случае по традиции, как после бани, всем надо выпить.

Пока организационный «комитет» соображал — кто, где, сколько — я отнес землякам, в экспедицию фотографии — свидетельства моей «моржовой» эскапады. За доброту и обязательность, как и подобает, был наказан ими стаканом отравы под кодовым названием «вермут». Эту дозу яда они посвятили разрешению от бремени их общей любимицы — кошки Мани. Что ж, во здравие братьев наших меньших принимаю удар на свой организм и возвращаюсь в «Пионер».

В закулисьи ДК мой организм принял удар покрепче. Отказаться от участия в тризне по нашему детищу со звездами неизвестного масштаба, такими, как Мищенко, Катерина, Огонек, Боткин, «Серебряные» — не смог бы и сам святой Иероним. Учитель — основатель Системы — подоспел вовремя, чтобы «порадоваться», созерцая мои содрогания после третьего стакана водки…

8 мая «артисты» и другие, причастные к культурной программе, опять освобождены от работы. Ох, и отольются же нам эти отгульчики работой во внеурочное время! А пока… едем организованно, то есть в вахтовке, на торжественную укладку рельсо-шпального звена у будущего железнодорожного вокзала. Пойма на правом берегу Ленды наполовину отсыпана гравием и заполнена всеми видами транспорта от ГТТ до ряженых оленей. А народу!..

Казалось, всё служивое население посёлка и его окрестностей пришло отметиться в историческом событии. Официальные фото-кинооператоры вперемешку с любителями захватили все возвышенности и крыши близстоящей техники. Я, поснимав своих на фоне бурлящей толпы и невозмутимых оленей, тоже вскарабкался на кабину вахтовки. Все ждали торжественной укладки звена с окрашенными «серебрянкой» рельсами.

Наконец, в положенный срок «Серебряное звено» легло на отсыпку. Монтёры в чистеньких спецовках и новых касках навалились ломами, выравнивая концы рельсов, репортёры и любители защёлкали затворами камер. Ещё минута, — и звено стало частью полотна, соединяющего нас с Транссибом. Все — хотели того или нет — кричали «ура!», а некоторые и шапки в воздух побросали. Над ликующей толпой кружил вертолёт и осыпал ее бледными листовками, славящими передовиков труда.

Тем временем место путеукладчика занял маневровый тепловоз с фанерной фигурой вождя на передке, указывающей ладошкой «верную дорогу». Какие там геодезисты-изыскатели! Дощатую трибуну, устроенную рядом с последними рельсами и обтянутую кумачом, заняли знакомые до зубной боли лица. Они произнесли несколько речей во славу трудового народа, который может всё на свете (наперекор бардаку, который в меру сил они создают).

После митинга можно было отовариться в автолавках и начать неофициальную часть. Большинство народа потянулось к реке и к домашним очагам, где, всё же, у многих был какой-никакой уют.

Я отправил своим родным поздравления с Праздником и заглянул домой. Здесь — затишье, но как будто перед бурей… Иду дальше. У Горисова тоже тишь да гладь: он читает Тынянова, Гоша — Бодлера, а мне дают некролог о О. Куваеве. Спасибо и на этом. Горисов понимает, что надо бы помянуть одного из наших любимцев, и достает бутыль «Гымзы».

Возвратясь домой, нахожу за столом Арнольдова, Тимофея и его нового сослуживца из Хородочи. Виктор тоже здесь, но совершенно безучастно и сердито возится с бумагами. Среди корреспондентов он встретил земляков и хочет передать с ними свои журналистские опыты. Но не это было причиной его отрешенности. Слово за слово выяснилось: Катерина, наконец, расставила знаки альтерации, то есть послала его со всеми притязаниями грубо и далеко.

Мне оставалось только посочувствовать ему. Однако он мое участие не принял, но заявил в запале, что завтра спланирует на запасную «посадочную полосу», у изыскателей. Понятно, что штурманом затребует меня. Хорошо, когда есть два огня, между которыми можно метаться.

…Утро началось с громогласного обращения Иванцова по радио.

— Товарищи, бойцы отряда «Ударник»! — пытался он подражать голосу Левитана. — Сегодня, в День Победы, мы должны дружно выйти на митинг!..

Едва ли дружно, но мы с Виктором, в отличие от других, вышли первыми. В 10 часов к мемориалу у РДК (районный дом культуры) подтянулись основные силы. Речи собравшихся были в меру человечными и искренними, так что все посмотрели возложение венков к памятнику Неизвестному Солдату и лишь после этого разошлись. Кто как помянул павших, а мои соратники неожиданно: досмотром сновидений. Оказывается, пьянствовать иногда тоже надоедает.

Пока все спали, я проявил последние плёнки, а к четырём часам по полудни — по призыву нашего форварда Гоши — мы пошли болеть за его команду. В поисках обещанных «зрелищ» я прошёл площадку у «Пионера», затем сходил на стадион у школы, подождал болельщиков у моста — ни единой души.

Решив, что придётся обойтись «хлебом», взял подвернувшегося «десертного». Дома выяснилось, что мои «сожители» зашли вместе с Виктором в прессгородок, то есть в коттеджи для приезжих журналистов, к его знакомым. Но те уже завязли «мордами в салате и грязными сапогами в простынях», так что Виктору пришлось немного помочь им прийти в себя. Какой там футбол?!

Повинуясь своей неизбывной жажде прекрасного и в укор отвергшей его Катерине, Виктор, как и предполагалось, насильно тащит меня с Арнольдовым в экспедицию «Фундамента».

— Колосс на ватных ногах, — ворчу я по дороге. — Без подпорок не можешь. А как разойдешься, ничем тебя не остановить… Голова большая, а без царя…