Людмила Штерн - Жизнь наградила меня

Среди гостей были знаменитые актеры, певцы, режиссеры, успешные бизнесмены, кинопродюсеры, политические деятели, европейская аристократия.

«Пусть вся эта знать не только отдыхает, но и работает», – решил предприимчивый Анджело Риццоли и начал устраивать в Лакко-Амено международные фестивали. В 1954 году в Лакко-Амено снимался первый художественный фильм с участием Берта Ланкастера и Евы Барток – «Алые паруса». За ним последовало множество других, в том числе – «Клеопатра» с Элизабет Тейлор и Ричардом Бертоном, и жила эта пара в отеле «Реджина Изабелла». Киноиндустрия так увлекла Риццоли, что он сам стал кинопродюсером и, в частности, продюсером фильма Феллини «Сладкая жизнь».

Кто только не приезжал в то время в Лакко-Амено! После съемок «Ричарда III» там отдыхал Лоуренс Оливье, на открытие спортивных сооружений при отеле прибыла Джина Лоллобриджида. Вы могли встретить в холле отеля Онассиса с первой еще женой, отпрысков королевских семейств – Марию Габриэллу Савойскую и Пию Савойскую, вы могли оказаться за одним столиком с Моникой Витти и Луиджо Висконти, с Пазолини, Еленой Рубинштейн и Витторио Гассманом, с Марчелло Мастрояни и семейством Ротшильдов в полном составе.

Один день я провела в городке Форио, который последние сорок лет является духовным и интеллектуальным центром острова. Он растянулся у подножия вулкана Эпомео между пляжами Сан-Франческо и Читара. Несмотря на нашествие туристов, Форио умудрился сохранить темп и ритм старинного средиземноморского городка с древними башнями и церквями. Самая знаменитая башня Торрионе, которая, как и башня Тутавилла, была построена для наблюдения за пиратами, в течение пятисот лет сохранила свой первоначальный облик. Сейчас там находится музей искийского художника Джованни Мальтезе.

На центральной площади Форио журчит и искрится замшелый каменный фонтан. За ним – маленький, ничем не примечательный бар, двери настежь, над ними вывеска, замазанная белой краской. Вдоль стен вьется, как плющ, бледно-сиреневая глициния, столы выставлены на тротуар. Если внимательно вглядеться в замазанную вывеску, то сквозь краску проступает название: БАР ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ.

Мы уселись у самого входа под пальмой.

– Мы опоздали в этот бар примерно на сорок лет, – сказал Фаусто. – В пятидесятые годы здесь царила Мария…

В пятидесятые годы бар «Интернационале» процветал и был центром притяжения поэтов, писателей, художников и музыкантов со всего мира. Вы могли встретить тут Альберто Моравия и Теннеси Уильямса, Эдуардо де Филиппо и Стравинского, Артуро Тосканини, Лукино Висконти и Пазолини… Представьте себе, что рядом сидит человек в неизменной шляпе, с широко расстегнутым воротом рубахи и золотой цепочкой на шее. Обратите внимание на его изучающе-пристальный, насмешливый взгляд. Это – Трумен Капоте. В пятидесятом году он провел на Искии всё лето, сидел по вечерам в этом баре и написал свое знаменитое эссе «Другие голоса, другие комнаты». В числе прочих наблюдений Трумен Капоте написал, что хозяйка бара Мария разбавляет бренди водой. Это заявление вызвало споры и отклики в мировой литературе. В частности, Джино Коппа написал, что Трумен Капоте просто завидует английскому поэту Одену, который провел на Искии девять лет и к которому хозяйка бара Мария очень благоволила. Оден жил в Форио на Виа ди Санта Лючия, каждый вечер бывал в баре «Интернационале» и даже посвятил Марии стихи «Вива Мария». В 1958 году, перед отъездом в Австрию, Оден посвятил Искии сборник стихотворений «Goodbye to the Mezzogiorno».

На самом деле Мария кормила, поила и помогала деньгами многим молодым, начинающим писателям и поэтам.

После ее смерти бар «Интернационале» превратился, увы, в обыкновенный бар. Впрочем, никогда нельзя знать…

Конечно, интеллектуальные звезды «старой гвардии» исчезли с горизонта. Но вглядитесь в новые молодые лица. Посмотрите на этого длинного как жердь очкаря, или на эту стриженую девицу в дырявых джинсах, или на этого румяного толстяка с романтически затуманенным взором. Мы их не знаем, но вполне возможно, что это будущая гордость мировой литературы, звезды XXI века…

Форио знаменит своими необычными в архитектурном отношении церквями. Две из них заслуживают специального упоминания. Одна – церковь Санта Мария дел-ла Неве – «Соккорсо», заложенная в конце XV века. Она строилась долго и в результате представляет собой смесь готики, ренессанса и барокко. Ослепительно-белоснежная, она стоит на краю утеса над самым морем. Кажется, что во время шторма сильный ветер может легко унести ее на волнах и где-то вдали она сольется с такими же белыми, как снег, облаками. На алтаре слева от входа установлен необычайной красоты крест XIII века. Предание гласит, что однажды утром его выбросило на берег, и рыбаки нашли его на песке у церковных дверей. И еще одна тайна окружает церковь Соккорсо. Говорят, что со ступеней ее входа можно видеть на закате таинственный и научно необъяснимый «зеленый луч». Он появляется на несколько минут при «соприкосновении» солнца и моря и, возможно, является отраженным в морской волне последним солнечным лучом. Говорят также, что тому, кому посчастливилось увидеть зеленый луч, сопутствует удача до конца жизни. Два вечера я простояла на пороге церкви, до слез напрягая глаза и вглядываясь в закатное солнце, но увы…

Другая церковь – Санта Мария ди Лорето – пример изящного барокко. В этой церкви меня поразило одно изображение Мадонны – в черном, отороченном серебром одеянии, с семью шпагами, пронзающими ее сердце.

Церковь была пуста, лишь в нескольких шагах от меня молилась, преклонив колени, молодая женщина. Когда она встала и направилась к выходу, я догнала ее и попросила объяснить мне символизм этого изображения.

Она рассказала, что «черная» Мадонна Аддолората является южноитальянским, точнее неаполитанским символом. Семь шпаг в ее сердце символизируют ее семь неутешных печалей.

Ватикан будто бы не одобряет Мадонну Аддолорату, считая ее скорее фольклором, народной выдумкой…

Из церкви мы вышли вместе и на улице разговорились. Мою новую знакомую звали Нунция Мильяччо. Она была поэтессой, вдовой и матерью трех дочерей. Тоненькая, изящная, она сама выглядела как подросток.

– Где вы так прекрасно выучили английский язык? – спросила я.

– В Нью-Йорке. Мой муж был профессором итальянской литературы, все три девочки родились в Америке. Он умер пять лет назад от рака, ему только исполнилось сорок лет. В Нью-Йорке трудно одной воспитывать детей, и я вернулась в Форио, здесь живут мои родители. Что бы вы хотели увидеть в Форио? Я сейчас свободна и могла бы показать вам город.

– Я бы хотела увидеть не «что», а «кого». Мне сказали, что здесь живет замечательный художник по имени Микеле Петрони. Очень бы хотелось с ним познакомиться и побывать в его студии. Но у него, говорят, такой характер, что может выгнать взашей.