Людмила Штерн - Жизнь наградила меня

Итак, вернувшись домой из MIT, я со страхом сняла трубку звонящего телефона.

– Говорит Билл Зойно, – медленно произнес голос. Такой язык понял бы глухонемой таитянин. – Приезжайте сегодня на интервью. – И он назвал адрес фирмы.

Разумеется, я его не поняла.

– Биг проблем, – тупо ответила я. – Ноу кар.

– Арендуйте, мы это оплатим.

– Донт ноу хау.

– Ну так возьмите такси, – засмеялся Билл. – Жду вас через час.

Легко сказать «через час». Конечно же в доме нет денег, и банк уже закрыт. Конечно же нет подходящей – строгой и элегантной – одежды для интервью. Я постучалась все к той же миссис Голстин. Хотя ее туалеты на два размера больше, чем мои, она любезно предложила мне белые брюки и розовую кофту. Такое одеяние было модно во Флориде лет десять лет назад. Она также дала мне двадцатидолларовую бумажку на такси, заглянула в «Yellow Pages» и написала на бумажке адрес фирмы.

Шофер остановленного мной такси был тучным лоснящимся негром в глубоким шрамом через всю щеку. Я села в машину с колотящимся сердцем. Господи, что со мной будет? (Ни одна из американских черт не прилипает к русским эмигрантам так быстро и надежно, как расовая неприязнь.) Вот завезет к черту на рога, и… от страха я сжалась в комок.

Спросив, куда я направляюсь и зачем, шофер не на шутку распереживался: вздыхал, кудахтал и цокал языком.

– Такой важный ответственный день. Но вы не нервничайте. Вы очень даже неплохо выглядите. Главное – выше голову, заложите ногу за ногу и смотрите им прямо в глаза. Уверен, возьмете их голыми руками. God bless you!

Выходя из машины, я протянула ему двадцать долларов.

– Come on! – сказал он и отвел мою руку. – Оставьте себе на счастье.

Секретарша, блондинка с ангельским лицом, встретила меня с таким радушием, будто я ее давно потерянная и внезапно обретенная сестра. Она провела меня в кабинет, и на пороге тотчас возник Билл – смуглый курчавый мужчина, с пухлыми щеками, в лиловой футболке и лимонно-пурпурных клетчатых брюках. Мой туалет сразу стал казаться скромным деловым костюмом.

Билл Зойно был совладельцем (как теперь, к моему ужасу, говорят по-русски) «консалтинговой» фирмы, определяющей по всей Америке надежность грунтов под атомными станциями, мостами и тоннелями.

– Вам здорово повезло, – сказал Билл, – увольняется наш геолог. Представляете, променял нас на кучу дохлой холодной рыбы!

Я вытаращила глаза, и Билл объяснил, что геолог унаследовал рыбный магазин и расстается с геологией. Потом он угостил меня кофе и задал несколько профессиональных вопросов. Не помню, что я отвечала, по-моему, мямлила нечто туманное. Будь я на его месте, такого специалиста не подпустила бы к фирме на ракетный выстрел. Однако Билл не казался обескураженным.

– Очень неплохо, – одобрительно сказал он. – В конце недели дадим ответ.

При выходе меня ждала секретарша и, лучезарно сияя, вручила чек на пятьдесят долларов – первый полученный мною в Америке чек. Через три дня из письма на фирменном бланке я узнала, что компания счастлива принять меня в свой штат.

Первый рабочий день ознаменовался столь драматическим событием, что я была уверена: он будет последним. Но начало меня растрогало. Когда в половине девятого я вошла на ватных от волнения ногах в лабораторию, на стене висел написанный по-русски плакат: «Лудмилла добро пожалуста».

Меня, конечно же, угощали кофе, спрашивали, как мне нравится Америка, и советовали «take my time» (не торопиться). К полудню мои почки плавали в кофейном море. В те времена на рабочих местах разрешалось курить. Освоившись, я закурила сигарету и бросила спичку в корзину для бумаг. Корзина вспыхнула, как олимпийский факел. Пламя перекинулось на лабораторный стол. Через секунду раздался вой сирен, подкатили пожарные и полицейские машины, а также две кареты скорой. Сотрудники метались, спасая документы и химические растворы. На полу стояли грязные лужи, в воздухе вилась сажа и летали обрывки обгоревшей бумаги. Но никто даже взгляда в мою сторону не бросил. А я путалась под ногами, полумертвая от стыда, горько сожалея, что при перелете в эту страну не свалилась в Атлантический океан.

Через два часа в лаборатории снова воцарилась тишина и чистота, и я уже собралась было вернуться к прежней жизни, как по селектору на всю компанию разнесся зычный голос Билла Зойно:

«Внимание, леди и джентльмены, мы приняли на работу очаровательную, но абсолютно сумасшедшую русскую леди. Только что она чуть не спалила нас к чертовой матери. Поздравляю весь персонал, ей это не удалось!»

…Через год работы в этой фирме меня послали в командировку в Калифорнию. Накануне этого события я зашла в уже известный магазин чемоданов. Похожий на западноевропейского премьер-министра Фред Саймон меня не узнал. Я напомнила ему, и мы расцеловались.

– Мне нужен небольшой хороший чемодан, – сказала я.

– Выбирайте любой, дорогая. Для вас скидка – тридцать процентов…

…Indian summer. Так называют здесь бабье лето, солнечный теплый октябрь, самый красивый сезон в Новой Англии. Листьям полагалось бы облететь, но они упрямо держатся на ветках и полыхают багровым, лимонным и пурпурным пламенем. Небо уже утратило пронзительно-синий цвет, по-осеннему побледнело, но мох еще свежий, и в нем прячутся последние в этом году подосиновики, подберезовики и маслята. Ликуют кузнечики и птицы, кроме них и меня, в лесу ни души. Я прислушиваюсь к их голосам и с замиранием сердца жду, что сейчас, в этот мирный гомон, ворвется боевой клич семейства Симпсонов.

В эту часть Новой Англии меня привели экологические проблемы. На границе индейской резервации Машин решено построить химический завод. Завода еще нет и в помине, а вокруг уже бушуют демонстрации протеста против загрязнения окружающей среды. Моя гидрогеологическая задача – доказать, что сточные воды будущего завода не угрожают заражению пока еще не тронутого края. Наша фирма отрядила меня взять пробы воды из рек, ручьев, озер и прудов, чтобы следить за изменением их химического состава.

– Будь осторожна, – сказал на прощанье главный геолог Аллан Хэйворд. – Индейцы начали борьбу за присоединение к их резервации соседних земель. Когда-то эти земли принадлежали их предкам. Конечно, борьбу они ведут легальную, наняли адвокатов, но… люди есть люди, иногда настроены агрессивно. Так что не шатайся одна по вечерам.

От этого предупреждения я скисла и даже позвонила мэру города Машпи.

– Скажите, пожалуйста, в ваших лесах безопасно работать?

– О чем вы говорите? – возмутился мэр. – Гораздо безопаснее, чем в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе. Эта чертова пресса раздувает всякие сплетни! Приезжайте и убедитесь! – Наступила долга пауза, потом мэр неуверенно сказал: – Правда, у нас есть Симпсоны, бедовые ребята. От них всего можно ожидать. Но я лично поговорю с ними. Не беспокойтесь.