Игорь Добролюбов - Осколки памяти

Все, что у меня есть, и главное - дети, ее заслуга. Мое участие в их воспитании заключалось в решении глобальных вопросов, всеми же приключениями Миши и Алеши, и детсадовскими, и школьными, занималась Нелла Ивановна. Только однажды я пришел поговорить с воспитательницей, объяснить ей, что мальчик не ру­гается матом, просто он грамотный и читает вслух все, что написано, - "булочная", "магазин", и три буквы, которые видит на заборе, тоже произносит. А посему устраивать скандал "отчислим, выгоним, отменим при­ход в сад без родителей!" ни к чему, и это педагогу сле­дует понимать.

Во всех интервью, когда я упоминаю о сыновьях, я говорю, что жить мне помогают дети. Это важно. Как-то я пригласил их к себе в кабинет, решился на такой вот разговор: "Никудышный я, ребята, отец: помочь вам в жизни ничем не могу, в наследство тоже мне вам нечено оставить - авторских не платят". На что старший и говорит: "Папа, ты нам нужен просто фактом своего существования". Комок в горле встал...

Я жалею, что мало уделял им внимания: мальчишкам доставалось то, что оставалось от картин... так нельзя. Стыдно, а не исправить уже. Я с сыновьями ни разу не был на рыбалке, не был ни в одном путешествии. Ни с сыновьямм, ни без. Все работа, работа, хотя Ромм говорил: "Гуляйте по лесу, влюбляйтесь в красивых девушек, ходите в театр... Когда жизнь будет полной, тогда будет искусство". Иными словами, не замыкайтесь в своей профессии, не ограничи­вайте себя.

Однако же ребята выросли прекрасными людьми - умными, тонкими, добрыми, внимательными к родите­лям, к своим детям.

Миша, учась в МГУ, категорически отказался брать у нас деньги, хотя тогда это для нас не составляло про­блемы. Получая Ленинскую стипендию, он организовал команду ребят, пошли работать дворниками, убирали территорию вокруг университета. Кстати, Ромм прав был абсолютно, когда в "Девяти днях одного года" в сце­не в ресторане у него между учеными разгорается дис­куссия относительно некой физической задачи. В том, что такое бывает, я убедился на собственном опыте, на Мишкиной свадьбе. Когда настал миг, которого ожида­ют все отцы и матери, дедушки и бабушки, тетушки и дядюшки, - сын женится - моя сестра Вика, живущая в Москве (она журналистка, работала на ЦТ), арендова­ла на вечер кафе (поближе к дому, чтобы легко было добираться). Пришли Мишины ребята-физики, со сто­роны невесты были девчонки-журналистки, пошла свадьба своим чередом. В разгар веселья я вышел поку­рить, возвращаюсь в зал, вижу, что там, где сидят жених с невестой, в центре буквы "П", собралась куча ребят: кто - на стол залез, кто на табуретку встал, и приглушенный говор идет. Подхожу - непостижимо: решается какая-то физическая проблема!

Алексей нас тоже не раз удивлял. Будучи еще школь­ником, он писал фантастические романы, однако, закон­чив режиссерский факультет Белорусского театрально-художественного института, неожиданно заявил, что сперва хочет создать себе материальный тыл, а уж тогда и займется литературой, поскольку писательство само по себе, к сожалению, никак не может быть надежным ис­точником существования. Тем не менее он все же успел написать два прекрасных комедийных сценария: "Летай­те самолетами аэрофлота" и "Пантелей".

Талантливый драматург и талантливый артист. Двенадцатилетним мальчиком он снялся в двухсерийной картине у Марка Брауде "Тетя Маруся" с великой актри­сой Кларой Лучко. Как работал с ним Марк, я не знаю, не присутствовал, но я видел результат, и Лешка меня по­разил своей точностью.

Сейчас преподносить сюрпризы пришел черед внуков. У меня их двое пока: внук и внучка - разрастается дерево. Я сегодня испытываю большее наслаждение от статуса деда, чем от статуса отца, и хочется, чтобы внуков было больше.

Дети - наша радость и поддержка во всем, и, если говорить по большому счету, их я считаю своим главным достижением в жизни. Я ими горжусь.

Я глубоко убежден в том, что родители воспитыва­ют детей не словами, а своим житейским поведением. Если они видят, что отец работает, как лошадь, то и сами будут работать. А словесная мишура ни к чему. Воспи­тывать можно только личным примером, не думая о том, что занимаешься воспитанием. Это ведь родителям только кажется, что, читая морали, они вносят какую-то лепту, - просто дети порой умеют интеллигентно молчать.

КОРШ-САБЛИН

Окончание учебы, приезд на "Беларусьфильм"... Это было замечательное время, и очень хорошо, по-хозяйски управлял студией Владимир Владимирович Корш-Саб­лин, легендарная личность.

Попав из ВГИКа на студию, уже в производство, я был в растерянности, абсолютно все для меня было не­понятно: куда идти? в какую дверь сунуться? у кого спро­сить? И слава Богу, что был Владимир Владимирович, который по-отечески опекал меня, помогал, обучал ре­меслу, не вмешиваясь в мое творчество. Творчеству учил Ромм, а Корш-Саблин -- производству. "Настоящим ки­нематографистом, придя из ВГИКа, становятся лет через десять", - говорил он. Я, услышав это впервые, подумал: "Ну, загибает мужик, напускает значительности", а по­том убедился, что преувеличения в его словах нет: то пленка не слушается, из рук вырывается, отрезать, как следует, не получается, то теряешься на озвучивании, то на площадке не можешь объяснить, чего ты хочешь от артиста. А чтобы донести до человека, что ты от него хочешь, нужно точно это знать самому и объяснить не только актерам, но каждому из съемочной группы. И вот сейчас, когда мне столько лет, сколько тогда было Корш-Саблину, я вижу совершенно четко: он прав. Если сделал первую коротюсенькую дипломную картину, то лет десять еще нужно будет учиться элементарному ремеслу, потому что в профессии, как и в жизни, столько тонкостей, которые могут прийти только с опы­том! В общем, фраза Ромма о том, что научить режис­суре нельзя, научиться можно, полностью подтвержда­лась словами и делами Владимира Владимировича Корш-Саблина.

Они с Пырьевым забавно пришли в кинематограф. В 1926 году Юрий Викторович Тарич на "Ленфильме" снимал "Лесную быль" и взял их ассистентами: Корш-Саблина в монтажный цех, Пырьева на актерскую пло­щадку - сбегать туда-сюда, что-то подать, принести. А по окончании съемок Тарич оставил их у себя, и ра­бота на студии стала их кинематографической школой. Пройдя такую "академию", Корш-Саблин сделал мно­жество хороших картин, и среди них потрясающую - "Искатели счастья", которую сегодня отчего-то не по­казывают. Видно, наше кинематографическое руковод­ство забыло о ней, а быть может, и не знает о ее суще­ствовании.

Когда я делал свою первую учебную работу "Мост", Корш-Саблин смотрел материал. Девочка в белом платье, мальчик в светло-серой рубашке, но на общем плане полу­чается контраст: кажется, что она в светлом, а он в тем­ном.