Ефросинья Бондарева - Иной судьбы я не желал...

Туров высоко ценил литературоведческие работы А. Адамо­вича, в частности, его книги о культуре творчества, становле­нии белорусского романа, написанные перед тем, как они ста­ли работать над сценариями. С романами "Война под крыша­ми" и "Сыновья уходят в бой" (авторское название последнего было "Пуля ищет сердце"; оно было изменено при подготовке к изданию по настоянию редакции) режиссер познакомился еще в машинописном варианте и увидел в них "наш белорус­ский материал".

Фильмы Турова и особенно партизанскую дилогию нельзя пересказать в какой-то сюжетной очередности.

Многоплановость, переплетение судеб, разнообразие харак­теров наполнили повествование деталями "хроники времени", что способствовало выражению главной авторской задачи - показу народного характера освободительной борьбы. Некото­рые критики к недостаткам структурно-композиционной орга­низации дилогии как "хроники жизни" относили неорганичное включение в нее песен Высоцкого. Они действительно возни­кают без привычного - видимого повода, но работают на фильмы активно.

А. Адамович, часто бывавший на съемках, определил песни Высоцкого как "крик памяти народной", - "привозил ли он их готовыми (например, "Аисты", "У нас вчера с позавчера шла спокойная игра", "Он не вернулся из боя", "Песня о земле", "Сыновья уходят в бой") или сочинял тут же на месте". К сожа­лению, в фильмах песни Высоцкого озвучены другим исполни­телем и потеряли основное свое качество - "крик памяти".

Постановка дилогии "Война под крышами" и "Сыновья ухо­дят в бой", работа с Алесем Адамовичем для Виктора Турова, несмотря на все трудности, была важным этапом в творческой биографии. Режиссер обратился к белорусской литературе, ее эпическим событиям и героям. Может быть, без этой терни­стой дороги он и не вышел бы к полноводью жизни, воплоще­нию судеб народных, что определило его устремления в по­следующие десятилетия.

Творческое сотрудничество с Алесем Адамовичем пробуди­ло у режиссера особый интерес к белорусской литературе, на­циональным характерам. Будучи первым секретарем Союза ки­нематографистов республики, а затем художественным руко­водителем творческой студии имени Ю. В. Тарича, заместите­лем директора "Беларусьфильма" по творческой работе, Туров старался привлекать к работе для кино белорусских писателей (И. Шамякина, А. Макаёнка, А. Петрашкевича, В. Адамчика, В. Козько и других). Он советовал коллегам-режиссерам внима­тельнее читать отечественную литературу, искать в ней то, что может способствовать отличию наших фильмов от выпущенных на других советских киностудиях. "Нас должны узнавать по по­черку, как мы легко узнаем грузинские или литовские фильмы", - говорил он.

70-е: от классики к публицистике

Теоретики справедливо утверждают, что у каждого настоя­щего художника должна быть своя, проходящая через все творчество тема. В. Туров соглашался с этим, но говорил и был в том убежден, что "своя тема" понятие широкое и касает­ся не только жизненного материала. Главное, чтобы то, о чем ты хочешь говорить, имело значение для многих, одновремен­но являясь очень личным. В этом плане и душевные порывы героев тургеневских произведений для режиссера оказались "личными", хотя, на первый взгляд, что общего между подрост­ками военной поры и их матерями с персонажами из тургенев­ских рассказов в телефильме "Жизнь и смерть дворянина Чертопханова"? И почему В. Туров поставил эту дилогию сразу же после экранизации адамовичских "Партизан"? Он отвечал про­сто: пока искал "свой сценарий", Центральное телевидение заказало белорусскому объединению "Телефильм" экраниза­цию "Записок охотника". Студия "Экран" с доверием относи­лась к "Беларусьфильму" после постановки В. Рубинчиком "Гамлета Щигровского уезда" по произведениям Тургенева. Прочитал Туров сценарий Алексея Тулушева (редактора студии "Экран"), и понял, что Тургенев точно попадает в его "лириче­ское начало", а главное - классика, она требует высокой "планки творчества", "Мне хотелось, - говорил режиссер, - взять у русского классика прежде всего мысли о духовности и бездуховности, показать, как в затхлой атмосфере провинци­альной действительности гибнет талант, гаснет трепетная и щедрая душа".

К моменту создания телефильма "Жизнь и смерть дворяни­на Чертопханова" в творчестве Турова уже отчетливо выкри­сталлизовались такие определяющие черты, как авторская от­крытость чувств, эмоциональность, внимание к душевному со­стоянию человека, среде его экранного бытования. Поэтому "Чертопханов", тематически отдаленный от "Звезды на пряж­ке", "Через кладбище" и "Я родом из детства", "Войны под крышами" и "Сыновей", - не чужероден режиссеру.

Белорусские кинематографисты не раз обращались к твор­честву И. С. Тургенева. И каждый раз классик вдохновлял их на произведения талантливые: "Гамлет Щигровского уезда" В. Рубинчика, "Жизнь и смерть дворянина Чертопханова" В. Туро­ва, "Затишье" В. Четверикова, "Отцы и дети" В. Никифорова. А экранизацию классического романа "Отцы и дети", осуществ­ленную В. Никифоровым, авторитетные критики и литературо­веды признали оригинальной, выполненной с достойной пер­воавтора культурой. И "Чертопханов" органично вписался в этот ряд.

По прочтении режиссерского сценария В. Турова сыграть Чертопханова соглашался Вячеслав Тихонов, но съемки в теле­сериале студии имени М, Горького "Семнадцать мгновений весны" не позволили осуществить это желание. Туров расска­зывал, что эту роль очень хотел сыграть Владимир Высоцкий и даже обиделся на своего друга, что он поспешил "взять како­го-то литовца". Но когда увидел Бронюса Бабкаускаса, артиста известного Поневежского театра, выбор Турова одобрил и да­же признался, что сам так не сыграл бы - проникновенно, бла­городно и по-настоящему драматично.

После фильма "Жизнь и смерть дворянина Чертопханова" Бронюс Бабкаускас станет любимым актером Турова. Почти во всех своих последующих фильмах режиссер находил для него если не главную, то чем-то примечательную роль. В Чертопханове же актер выявил и "дворянскую кровь", и черты характера личности неординарной - честь и достоинство, гордость, эмо­циональную восприимчивость. Пантелей Чертопханов, каким его показал Бабкаускас, натура страстная, неукротимая. Слож­ная гамма чувств и состояний главного героя определили то­нальность фильма, его изобразительное и музыкальное реше­ние, - полутона в цвете, контрастные переходы, акценты на внутреннем мире героев, состоянии природы, детали в костю­мах и интерьерах. Все это заметили и вынесли на экран опе­ратор Эдуард Садриев, художник Александр Чертович, компо­зитор Олег Янченко. Все они, как и сам режиссер, были моло­ды, переполнены эмоциями, отзывчивы к чувствам. Может быть, отсюда и пошла та линия отношения в белорусском кино к русской классике, которая привела в 80-е годы к созданию выдающегося произведения экранного искусства - телесериа­ла "Отцы и дети" в постановке режиссера Вячеслава Никифо­рова.