Марина Старых - Мемуары на руинах [Жизнь актрисы в письмах и дневниках]

– Та ещё была малышка! А болезни? То свинка, то ветрянка, то скарлатина!

– Да, тебе я обязана своим здоровьем. Но кроме того… Разве ты воспитывала меня, как девочку? Разве ты вообще воспитывала меня?

– Мы жили, как все. Никто про это не думал. После войны, какое счастье было – сыты, здоровы, уже хорошо!

– Нет-нет, не сваливай на всех. Было что-то ещё. Я боялась тебя. Ты выпускала меня на улицу и говорила: – Не смей ни к кому заходить в гости! Ты же знаешь, я вижу сквозь стены!

– А как ещё уберечь девочку в маленьком военном городке?

– У тебя на всё есть ответ! Но ведь все девочки этого городка не стали стервами! Значит, было ещё что-то? Почему я была так одинока? Почему, когда мне было страшно, я не могла уткнуться в единственно безопасное для ребёнка место: материнские тёплые колени?

– Может быть, я сама не знала, что это такое… Да и не до тебя было. Лёня хотел бросить меня. Я умоляла его… Он остался ради тебя. Но я никогда ничего тебе про это не скажу, это – наше личное… Но с тобой всё с самого начала было не просто. Не могу объяснить… Как будто не мой ребёнок, ничего общего, родного… только обязанность…

– Наверное, есть женщины, которым нельзя рожать девочек, они не способны их любить. Ещё в утробе я мешала тебе.

– Доктор, можно, я буду говорить о себе в третьем лице? Мне так проще.

Когда отец сходил на берег, семья шла в офицерский клуб смотреть кино, заполярном военном городке, других развлечений не было.

По границе ярко зелёных высоких густорастущих пальм и сверкающей воды, в которой отражаются эти пальмы, идёт женщина в белом. Фоном звучит популярная песня: Страна родная, Индонезия!… И Маруся понимает: вот её истинный дом, вот где она родилась! Не Здесь! Она – принцесса, посланная с другой планеты, чтобы всё тут исправить! И называет чахлые кашки, с трудом выживающие на склонах сопок за полярным кругом – индонезийскими цветами

Когда посмотрели «Багдадского Вора», образ принцессы получил законченность: корону на голове в виде золотой диадемы и шаровары. Но быть принцессой не так-то просто. Быть принцессой – значит: иметь неограниченную власть, значит, почувствовать, что власть – это очень сладко. А над кем может властвовать трёхлетний ребёнок? И этот ещё неосознанный импульс, почти инстинкт ищет возможности осуществиться. Вот тут и появились полусны-полуфантазии, в которых Маруся расправлялась со своими гипотетическими врагами. Нет, никакой крови! Детской фантазии хватало только на то, чтобы обездвижить врага, поместив его в деревянные колодки, и обмазать глиной. Наслаждение заключалось не в том, чтобы наблюдать страдания, про них ребёнок либо ничего не знал, либо не помнил, а в безграничной власти над неподвижным телом, которое не имело ни лица, ни имени. Маруся в этом возрасте откуда-то уже имела представление о боли и унижении, которые один человек может принести другому, если считает, что имеет на это право.

Психологи говорят, что агрессивность – врождённое свойство, присущее каждому в той или иной мере. Да, если человек – частично животное, то почему бы не провести параллели? Например: щенячий помёт: с рождения все разные, и наиболее активные агрессивны, что очень хорошо в животном мире, но не поощряется у людей, у которых есть «нравственный закон», опять-таки, неизвестно, врождённый, или приобретённый благодаря среде и воспитанию. Многие считают, что дети безгрешны и «портит» их окружающий мир. Идиллическая картинка лепечущих, ласковых, играющих в невинные игры ангелочков придумана взрослыми, забывшими своё детство. «Счастливая пора» – миф, для того, кто слишком рано осознал себя. Знакомство с этим миром, сложной системой взаимоотношений, в которую надо вписать своё маленькое «я» – процесс трудный и мучительный. Волшебство и реальность, то переплетающиеся, то расходящиеся, как две стороны трещины в земной коре во время землетрясения, лишая опоры, демонстрируя всю глубину разверзающейся бездны, составляют сложный мир ребёнка. И Зло, присущее всему человечеству, может по каким-то причинам поселиться в душе младенца. Если он чувствителен.

Казалось бы, ничего страшного: ну кто из детей не играл «в доктора», когда для этого созданы все условия: невнимательная воспитательница и орава безнадзорных детей из очень разных семей. Поначалу Маруся была инициатором, она подчиняла себе более простодушных и упивалась властью. Правда, довольно скоро обнаружилось, что ровесники, лишённые изощрённой фантазии, но одарённые совершенно неосознанной доминантной волей оказались сильнее, и Маруся втянула в панцирь свои нежные рожки и окончательно ушла в мир фантазий. О! какими они были изощрёнными, как подчиняли себе несоответствующее им тело, заставляли сбиваться дыхание, пульсировать кровь! Но… чем больше отдавалась Маруся этой тайной страсти, тем больше нравственный закон, так же, взявшийся «ниоткуда», (Ну, потому что никто не мог объяснить, что хорошо, а что плохо, просто потому, что поводов для таких бесед как бы и не было), диктовал, что мысли эти – постыдны, нечисты, а сама Маруся – глубоко порочное существо. Хотя и слов-то таких она тогда не знала.

И Маруся стала милой, тем более, что о внешнем виде мама заботилась. Однажды даже воспитательница в детском саду подвела к зеркалу Марусю и другую девочку: – Вот, видишь, – сказала она другой девочке, как должна выглядеть хорошая девочка?» Маруся, действительно, была опрятна, аккуратно причёсана, и никак не выдавала своего уже очень мощного спрятанного «Я». Это раздвоение заставляло внешнюю Марусю говорить «не своим» голосом, строить неискренние отношения со сверстниками, замыкаться, мучительно и тщетно искать адекватное внешнее воплощение.

Взрослой Марусе казалось, что всё дело в том, что она изначально чувствовала себя мальчиком. Разве желание подчинять себе – не чисто мужское свойство, разве не эта же агрессивная энергия заставляет овладевать, делать из женщины источник собственного наслаждения?

ДОКТОР:– Так вас влекло к женщинам?

– Не знаю. Теперь к этому относятся проще. Этому есть название… Многие афишируют бисексуальность. Но разве это не определяется набором гормонов? Вот – типично женский тип с широкими бёдрами, а вот – широкие плечи и узкий таз… Наверное, у этих типов разная психология? Вас интересует, была ли Маруся лесбиянкой? Конечно, нет. Все, кто знал её тогда, в расцвете сексуальности, посмеялись бы над этим предположением. Скорее, Марусю считали блядью. И это тоже смешно, потому что, повторяю, Маруся не чувствовала себя женщиной. Она никогда не умела вести себя так, как должна вести себя женщина, она не знала, в чем женская сила, женское достоинство, чем женщина должна стать для мужчины, её не научили.