Юрий Мишаткин - Соловушка НКВД

— Подобные опыты проводили до меня, при мне таковых уже не было.

— Имеются документы за вашей подписью с большими списками лиц, подлежащих наказанию по 1-й категории, то есть смерти от ядов.

— За годы руководства наркоматом, затем министерством визировал массу документов, иногда из-за перегруженности работой не вникал в суть.

— Кроме убийств осужденных умертвили жену маршала Кулика, сгноили в тюрьме родственников Орджоникидзе. Могу назвать и другие фамилии погибших согласно вашим приказам. Имеются факты избиений арестованных.

Руденко говорил, не глядя на Берию. Вспомнил об отсутствии у подследственного каких-либо пристрастий — безразличен к крепким напиткам, не курит, не ездит на охоту, ничего не коллекционирует, имеет слабость лишь к женскому полу — не знает меры в овладении понравившихся девушек. Непредсказуем, порой необуздан, все решения принимал, ни с кем не советуясь, требовал точного исполнения своих приказов. Часто взрывался, переходил на крик, ругань. В МВД, Совмине, главках, даже в Политбюро побаивались получившего небывало большую власть. Характеристику дополнил немало лет проработавший с ним бок о бок Всеволод Меркулов, давший нелицеприятную оценку тому, благодаря которому перед войной и с весны 1943-го по март 1946 г. исполнял обязанности наркома государственной безопасности:

Считает всех ниже себя, старался дискредитировать каждого, кто приходился ему не ко двору. Делал подчиненным колкие, грубые замечания, нецензурно ругался. Не упускал случая унизить, делал это ловко, для него было важно выиграть во что бы то ни стало, даже нечестным путем… Накануне похорон Сталина предложил мне отредактировать его речь, на похоронах был весел, шутил, выглядел окрыленным. Это дает основание сделать вывод, что не любил т. Сталина, желал ему смерти, чтобы развернуть преступную деятельность.

Подобные показания о Берии дали и другие арестованные. Руденко не знакомил с ними Лаврентия Павловича, приберегал для нанесения сокрушительного удара, чтобы полностью обезоружить.

— Отчего не вижу своего адвоката? — спросил Берия. — Имею полное право на защитника.

Прокурор напомнил, что на политических процессах присутствие адвокатов исключено, защитников не имели Ежов, Тухачевский, командующие армиями, комбриги, тысячи других подсудимых.

Берия не стал спорить.

«Рано вступать в бой, дождусь открытия суда. Напомню, как развалил скверно пахнущее дело врачей-отравителей, поставил жирный крест на липовом мегрельском деле, освободил массу заключенных, за короткое время исправил ошибки Иосифа. Открою глаза на бездарность, лизоблюдство Хрущева, Ворошилова, прочих, кто смахивал со Сталина пылинки, возвеличивал, воспевал покойника — никого не пощажу!».

Вновь подумал, что останься вождь жив, не позволил бы обидеть, тем более упечь за решетку того, кто назвал его вдохновителем революции в Закавказье, написал книгу. Книга пришлась ее герою по душе, изрек: «Дайлан карги цигни» (очень хорошая книга. — груз. ). Угостил хванчкарой, взял с собой в отпуск на озеро Рица, предупредил: «Умерь временно пыл, не перехвали. Пока хватит одной твоей книги. Обещаю стать редактором следующей».

Руденко обратил внимание, что подследственный не слушает его, не ответил на очередной вопрос, и повысил голос:

— Также обвиняетесь в необоснованных арестах без санкций прокурора, расстрелах без вынесения приговоров. Имеются документы за вашей подписью с требованиями очистить Грузию от бывших меньшевиков, их родственников, начиная с дышащих на ладан родителей и кончая внуками.

«Глубоко копают, — опечалился Берия. — Если вытащили на свет мои приказы 30-х годов, найдут и более поздние…» Пожалел, что по примеру Хрущева своевременно не почистил архивы, не уничтожил документы, характеризующие его с неприглядной стороны.

— На одном из протоколов допроса имеется ваша резолюция, она же приказ: «Добиться признания любыми способами, не бояться испачкать рук». На жалобе директора Тбилисского института Маркса — Энгельса — Ленина Бедии о неполучении им гонорара за книгу, написанную за вас, начертали: «Взять в работу, за то, что смеет требовать». Бедию арестовали, судьба его не известна. В распоряжении следствия имеются и другие подобные указания расправляться с неугодными, применять к ним меры физического воздействия. Созданный в Грузии террор перенесли в Москву и на всю территорию страны.

Руденко, не познакомив с названными документами, продолжал:

— Следствие располагает показаниями хорошо известного вам гражданина Шарии [81] Ш а р и я П. А., профессор, секретарь ЦК Грузии. Арестован по мегрельскому делу, освобожден по ходатайству Берии, стал его помощником. После ареста начальника вновь лишился свободы. Осужден на 10 лет, на свободу вышел в 1963 г. , он обвиняет вас в бонапартистских, диктаторских замашках, осквернении памяти товарища Сталина — на одном совещании посмели заявить, что МГБ и милиции необходим единый руководитель, имея в виду себя, не должно быть двух руководителей партии и советской власти, хватит одного. На что намекали, утверждая, что вскоре грянут глобальные события, по сравнению с ними, нынешние покажутся мелочными? Имели в виду восстание, свержение власти, уничтожение членов правительства? Зачитывается показание работавшего с вами в Грузии гражданина Мамулова: «Среди сотрудников МВД Берия насаждал мнение, что наше министерство необходимо превратить во второй после Политбюро правительственный центр, прекратить согласовывать с партийными органами свои действия, назначения на руководящие посты».

Закончив зачитывать документ, Руденко вернул его в папку.

— Неопровержимые факты говорят о данном вами приказе подчиненным собирать компромат на видных политических деятелей, искать в их биографиях уязвимые места, которые пригодятся для арестов.

К концу пятого часа допроса прокуpop уступил место за столом Цареградскому. Следователь по особо важным делам приободрился, потер ладонь об ладонь. Не позволяя Берии вступать в споры, даже вставить хотя бы слово, засыпал обвинениями. Вначале ошарашил известием, что гражданка Нина Теймуразовна Гегечкори обвиняется в содействии мужу по организации антисоветского заговора, возрождении в стране капитализма, тесных связях с потенциальными шпионами-иностранцами.

До этой минуты Берия надеялся, что супругу не приплетут к его делу. Забыл, что сам частенько ругал подчиненных за излишнюю возню с ЧСИР — членами семей изменников Родины, СОЭ — социально опасными элементами.

Цареградский «обрадовал», что лишен свободы и главный конструктор засекреченного КБ, доктор технических наук, полковник, сын подследственного, не сообщил, что не тронули невестку — внучка Горького Марфа Максимовна неприкосновенна. Чтобы сломать Нино, сына на ее глазах вывели на инсценированный расстрел во двор Бутырки, где солдаты произвели залп холостыми патронами, мать лишилась чувств. Но следователь об этом также умолчал.