Юрий Мишаткин - Соловушка НКВД

— Что с внучками? Как понимаете, они мне не безразличны, — спросил Берия, и получил ответ:

— На свободе — мы не звери, не лишены чувства сострадания. Примите совет, перестаньте затягивать следствие, увиливать. Вашу преступную деятельность подтвердили все без исключения проходящие по делу, в их числе гражданин Гоглидзе.

— Каким способом получили нужные показания? Угрозами, обещанием сохранить жизнь, получить щадящий приговор?

— Гоглидзе ходил в ваших первых заместителях, был доверенным лицом, за его услужливость повысили до генерал-полковника, представляли к правительственным наградам, выписывали крупные премии. Рассказанное им о вас не нуждается в проверке. — Следователь зачитал фрагмент показаний: — «Берия неоднократно давал указания не церемониться с арестованными, не жалеть кулаков». — Цареградский пропустил несколько абзацев и зачитал далее: — «Берия говорил: «Набейте как следует ему морду, возьмите в тиски, чтоб ни охнул, ни вздохнул, выложил все, что скрывает». Арестованных не просто избивали, а пытали своеобразным способом — запирали зимой в неотапливаемую камеру, пол посыпали льдом, заталкивали на сутки в бокс, где невозможно шелохнуться.

Тише, нежели прежде, Берия ответил:

— Все это несусветная чушь! Мои руки и совесть стерильно чисты. Не удастся навесить высосанные из пальца обвинения.

Цареградский осуждающе покачал головой.

— Глупо отрицать явное, суд воздаст по заслугам, ответите по всей строгости закона.

Предъявленное для ознакомления показание свидетеля заставило задохнуться, на какое-то время забыть, где находится.

Писала Ляля, тут не было никаких сомнений, ее почерк узнал бы сразу среди сотни других, ни с кем не спутал.

«И бедняжку принудили оболгать меня! Мало обвинять в измене Родине, шпионаже, добавили соблазнение малолетней, изнасилование!».

Детским почерком Валентина Дроздова написала на имя Генерального прокурора СССР.

Хочу просить Вас учесть злодеяние, которое совершил Берия 4 года тому назад надо мной. Только теперь узнала лицо этого чудовища. Однажды шла по М. Никитской, из машины вышел старик в пенсне, с ним полковник в форме МГБ. Старик стал меня рассматривать, я испугалась, убежала. На следующий день пришел полковник, оказавшийся Саркисовым. Обманным способом увел меня в дом, стал говорить, что понравилась его товарищу, он добрый, очень большой работник, любящий детей, поможет спасти больную маму от смерти. Пришел старик в пенсне, т. е. Берия, очень ласково поздоровался, попросил не плакать, маму вылечат. Я поверила, что это добрый человек. Мне было 16 лет, я училась в 7-м классе. Потом Берия схватил меня, отнес в спальню и изнасиловал. Трудно описать состояние после случившегося. Три дня меня не выпускали. Враг народа Берия разоблачен, он лишил меня радости детства, юности, всего хорошего в жизни советской молодежи. Прошу Вас учесть при разборе всех его злодеяний моральный облик развратника, растлителя детей.

Прочитанное ошеломило. На душе стало гадко, особенно от строк о насильственном удержании Ляли на трое суток.

«Мы любим друг друга, трудно сказать, кто сильнее. После первого свидания сама не пожелала вернуться домой, было ей не шестнадцать, а почти девятнадцать, училась не в седьмом классе, а в институте. С ней помолодел на четверть века, чувствовал себя на седьмом небе от нахлынувшего счастья, когда взял на руки дочь. Были настоящей, пусть неофициальной семьей. О Ляле и ребенке знали в Президиуме, министерстве, Политбюро, и никто не осуждал…»

Реакция подследственного на заявление потерпевшей обрадовала следователя, но возникло опасение, что Берия, возмущенный прочитанным, станет агрессивным, неуправляемым или замкнется в себе, из него станет невозможным вытянуть ни слова.

Лаврентий Павлович перечитал строки дорогой ему женщины.

«Писала под диктовку, все слова чужие, Ляле не принадлежат… Не могла попасть в особняк на Малой Никитской, где постоянно проживает с семьей Серго, гостит Нино — было бы неосмотрительно приводить девушку себе в дом…»

Стало противно держать в руках гнусную ложь, и заявление вернулось к Цареградскому.

Признание гражданки Дроздовой подтвердил и существенно дополнил Рафаэл Саркисов [82] С а р к и с о в Р., руководитель охраны Берии, осужден на 10 лет, такой же срок получил личный охранник С. Надирая. . Цареградский зачитал несколько абзацев показаний:

Будучи приближенным к Берии, хорошо знал его личную жизнь. Могу охарактеризовать, как развратную. Известны многочисленные его связи со случайными женщинами. Через некую Субботину познакомил с ее подругой, работавшей в Доме моделей манекенщицей, женой военного атташе, таким образом был превращен им в сводника. Берия сожительствовал со студенткой Института иностранных языков, впоследствии она забеременела, сделала аборт. В Тбилиси сошелся с гражданкой Максимашвили, родившей от него ребенка, которого, по его указанию, сдали в детский дом. Мне известно, что имел интимную связь с женой Героя Советского Союза (ее телефон 18-72-55). По его указанию исправно вел список женщин, с которыми он сожительствовал, впоследствии список уничтожил. Год назад его жена сказала, что в результате неразборчивых связей муж заболел сифилисом…

Показания Берия выслушал спокойно — после заявления Ляли поклеп близкого сотрудника не удивил.

«Как у Рафаэла не отсохла рука писать подобное? Мало назвал соблазненных, мог увеличить цифру до тысячи… В Лялином заявлении много нестыковок, нет положенной регистрации документа с печатью, пишет о четырехлетней давности, что проверить нельзя. Бедняжку вынудили лгать. Кто диктовал, не Руденко ли, послушно исполняющий приказы сверху?».

Он не знал, что будет сражен на суде выступлением Ляли, которая слово в слово повторит написанное, показание дополнит ее мать.

Я дала Берии пощечину за чудовищное преступление, сказала, что напишу Сталину о совершенном им с дочерью, но он ответил, что жалоба вернется к нему. Тогда обещала пожаловаться сыну Сталина, в ответ услышала, что тот пьяница, его не допускают к отцу.

Допрос вновь закончился перед рассветом. Возвращаясь в камеру, Берия решил впредь быть сдержанным, показывать зубы и когти лишь при дичайших обвинениях, какими являются шпионаж, подготовка государственного переворота, желание расчленить страну, сделать ее капиталистической, колонией западных государств…

6 После бессонной ночи не мог сомкнуть глаз. Словно в пасьянсе раскладывал обвинения, разбивал ложные, соглашался с неоспоримыми. Потребовал письменные принадлежности, несмотря на то, что не получил ответ на первое послание, вновь стал писать Маленкову.