Юрий Мишаткин - Соловушка НКВД

Д о п р о с С е р г о Б е р и и

В о п р о с. Что можете показать по существу предъявленных обвинений?

О т в е т. Ни я, ни отец не являлись участниками антисоветской изменнической группы, не имели целью захватить власть, ликвидировать советский строй, реставрировать в стране капитализм. Отец не мог встать на путь предательства Родины. В о п р о с. Расскажите о вражеской деятельности Л. П. Берии.

О т в е т. Со мной отец не говорил о работе, тем более о планах. Не верю, что маскировался под государственного деятеля. Однажды услышал от него: «Нет людей, кто бы работал на совесть, есть только те, кто трудится из-за страха».

П р и о б щ е н и е к д е л у п о к а з а н и й Н. Г е г е ч к о р и

«Считаю себя абсолютно невиновной перед советским обществом, партией. Прошу вернуть меня в семью, к сыну, маленьким внучкам, нуждающимся в руках бабушки. Если мое общение с людьми, как опозоренной, всеми презираемой нецелесообразно, обещаю дома соблюдать тюремный режим. Если позволят зарабатывать на хлеб, со всей добросовестностью выполню порученную работу. В отношении Л. Берии буду исходить из решения, которое вынесут советский народ и его правосудие. Если прокурор найдет, что я в какой-то мере причастна к враждебным действиям, прошу ускорить вынесение приговора и его исполнение. Только быстрая смерть избавит от страданий, будет проявлением высшей гуманности и милосердия по отношению ко мне».

12 В костюме почувствовал себя уверенней, даже сильнее. От многодневного пребывания в замкнутом пространстве сон стал чутким, прерывистым, от багрового накала лампочки слезились глаза.

Копил силы для опровержения на суде обвинений, в их числе полной чуши — шпионажа, сотрудничестве с фашистской Германией, буржуазными государствами, отравления неугодных, подготовки государственного переворота.

Гадал: кому поручат вершить правосудие, предъявят ли новые обвинения или ограничатся прозвучавшими на следствии, на каком приговоре станет настаивать прокурор?

«Раз переодели, суд может начаться уже сегодня. Желают, чтобы на скамье подсудимых под объективами фотографов, кинооператоров, на глазах у публики выглядел опрятным, каким знают по портретам, видели на трибунах…»

Опечалило, что не вернули пенсне, считал, что с ним выглядит строже и грозно.

«Опасаются, что разобью линзы, осколками порежу себе вены. Не знают, что презираю слабовольных, тем более самоубийц, буду бороться до последнего вздоха, удара сердца».

Открытие судебной процедуры подтвердило полученное для ознакомления обвинительное заключение: Берия Л. П. обвинялся в антисоветской, изменнической деятельности, совершении ряда крупных государственных преступлений. Суду также предавались: В. Н. Меркулов, В. Г. Деканозов, Б. З. Кобулов, С. А. Гоглидзе, П. Я. Мешик, Л. Е. Влодзимирский.

Несколько раз перечитал текст, впитал в себя каждое слово, даже букву, не зная, что на заседании Президиума ЦК Генеральному прокурору свыше дано указание доработать обвинительное заключение, заседания суда провести без участия прокурора, адвокатов, исключить подачу подсудимыми кассационных обжалований, ходатайств о помиловании.

18 декабря 1953 г. к 10 часам на втором этаже штаба MBО, в одном из кабинетов вдоль стены расставили семь стульев, напротив поставили длинный стол для восьми судей, из Бутырской тюрьмы доставили шестерых, седьмой — главный подсудимый был, как говорится, под боком, рядом в бункере.

Хижняк проверил, как на подопечном сидит костюм, посоветовал застегнуть пиджак на все пуговицы.

Стоило Лаврентию Павловичу увидеть знакомое помещение, как понял, что процесс будет закрытым. Расстроился, что его выступление не выйдет за пределы стен, никто в целом свете не узнает, как докажет свою невиновность. На понуро сидящих рядом не смотрел, на их приветствия не ответил.

Первым допросили Гоглидзе, который признал малую часть обвинений:

— Виноват, что слишком доверял подчиненным, и они подвели под монастырь, был нетребовательным, спускал на тормоза дела, глубоко не вникал в них. Слепо верил и подчинялся непосредственному начальнику, закрывал глаза на его противоречащие законам приказы. Сам инициативу не проявлял. При обысках, арестах ничего не присвоил, все конфискованное передавалось для реализации нашим сотрудникам в спецторг министерства. Сейчас многое из своей работы увидел в новом свете. Не знал о грубейших нарушениях следствий. Искренне рад, что полностью изобличен, пригвожден к позорному столбу мой начальник, пришел конец его авантюрной деятельности.

Берию ничуть не удивило услышанное — арест вывернул Гоглидзе наизнанку, сделал жалким. Подобным образом повел себя и Кобулов.

— Берия подлым образом воспользовался моим к нему доверием, оказался подлецом, опорочил мою жизнь. Он карьерист, каких трудно отыскать, бонапартист, что резко высветилось после смерти товарища Сталина, чье кресло он желал занять. Лицемерный двурушник, все годы носил маску единодушия с партией. По долгу службы был вынужден выполнять его противозаконные задания. Он подлец, я возмущался его поведением на службе, в быту, скрываемым антисоветизмом, каюсь, что своевременно не разоблачил. Прошу поверить, что в отличие от него я не преступник, не враг, а лишь потерявший бдительность в партийном, административном, уголовном порядке.

Берия слушал с чувством омерзения.

«И этот говорит не о себе, а обо мне, и свою вину сваливает на меня — два сапога пара. Пригрел на свою голову на груди ядовитых змей, если бы раскусил, прямым ходом отправил в Магадан…»

Обвинений не признал и Деканозов. Как и выступавшие перед ним подсудимые, говорил о многочисленных преступлениях Берии, что уже не удивило Лаврентия Павловича, себя винил лишь в упущениях в работе…

— Берия крайне властен, злобен, устранял со своего пути любыми способами каждого конкурента, начал с Ежова. Расталкивал локтями, шел напролом к диктаторской власти. Интриговал, не признавал мнения коллектива. Все вопросы решал единолично.

За судейским столом слушали с вниманием — сказанное подтверждало, дополняло обвинительное заключение. И читая это на лицах членов специального судебного присутствия, Деканозов продолжил:

— Берия неоднократно требовал применять к арестованным физическое воздействие, которое существенно ускорит следствие, заставит его фигурантов признать все без исключения обвинения. Лично наблюдал, как резиновой палкой избивал женщину…

Выступление затягивалось, и председатель Конев спросил:

— Продолжительное время состояли в заместителях гражданина Берии, были его правой рукой, отчего закрывали глаза на творимое беззаконие?

Деканозов с поспешностью согласился: