Юрий Мишаткин - Соловушка НКВД

— Полностью правы! Прошу учесть, что был лишь исполнителем его воли.

У Берии внутри все кипело:

«Они сговорились! Говорят под копирку, стараются перещеголять во лжи друг друга!»

Влодзимирский не был оригинальным, также признал только исполнение приказов, незнание их преступности.

— Когда на следствии рассказали об истиной роли Берии, волосы на голове стали дыбом. Что касается избиений арестованных, начальство это даже поощряет, приветствует.

«И он топит, дует в ту же, что и другие, дуду, — скривил губы Берия. — Забыл дружеское к нему отношение, плюнул в душу».

От выступивших не отстал Мешик. Отмел обвинения в измене Родине, участии в террористических актах (в протоколе записали: «К покушениям причастен Берия»), ничем не вредил народу, партии, правительству.

— Берия продолжал «ежовскую» политику, привнес в нее рукоприкладство, вседозволенность, что растлевало следственный аппарат, требовал не копаться, побыстрее передавать дела в суд.

Ничего нового Лаврентий Павлович не услышал, впрочем, и не ждал. Приободрился, когда поднялся Меркулов.

«Наконец-то прозвучит правда, Всеволод выведет лгунов на чистую воду. Верен мне до гроба, готов даже заслонить собой от пуль».

Еще со времен совместной службы в Грузии Меркулов ходил в любимчиках, Берия высоко ценил его, считал своим самым способным учеником, мог на него во всем смело положиться, а когда дождался перевода в столицу, забрал с собой, сделал помощником, затем первым заместителем, наконец уступил пост наркома. Карьера Меркулова росла как на дрожжах — член ЦК партии, депутат Верховного Совета двух созывов, комиссар государственной безопасности 1-го ранга, генерал армии. Продвижению чуть было не помешало нежелательное социальное происхождение — рождение в семье потомственного дворянина, женитьба на дочери царского чиновника.

Берия ждал высокую оценку своей деятельности, разгром прозвучавших обвинений, но услышал от Всеволода совершенно иное.

— Гражданин Берия имел связь с родственником жены, эмигрантом, лидером грузинских меньшевиков. В одном из писем в Париж предложил вести совместную антисоветскую работу на Кавказе, которая приведет к отторжению Грузии, Армении, Азербайджана, автономий горских народов от Советского Союза, точнее, России, которая поработила нации, эксплуатирует их труд, сделала бесправными рабами.

Меркулов смотрел себе под ноги, говорил глухо, голос то и дело срывался.

«Сильно напугали, — оправдывал Берия Всеволода. — Пригрозили расправиться с членами семьи, которые ему дороже всего на свете, и впервые проявил слабость, сдался на милость победителей. Вынудили показывать против меня».

Меркулов продолжал:

— Испытываю неимоверный стыд, что сотрудничал с врагом, работал по его указке. Верил ему как самому себе, считал честным большевиком, истинным патриотом. Только после ареста и на суде понял, что человек с подобным нравственным обликом не имел права занимать пост крупного государственного деятеля, носить партбилет. За свою близорукость готов нести ответственность…

Один из членов суда напомнил Меркулову о его приказе увеличить во всех слоях общества число агентов-осведомителей, зачитал цитату из доклада обвиняемого:

Сравниваю работу агентурной сети сексотов с сетью рыболова, который десять раз закидывает невод и на одиннадцатый ловит щуку. Мелкую рыбешку бросает обратно в воду, забирает только крупную. Чем больше сеть и меньше в ней клетки, тем больше улов. Так же обстоит дело с осведомителями.

Член суда Шверник уточнил, что в сексоты вербовали даже министров, крупных военачальников, первых лиц республик. Конев потребовал подробнее рассказать о преступлениях главного подсудимого, и Меркулов с несвойственной ему поспешностью поведал, что по вине Берии в органах происходили грубейшие нарушения законности, аресты без санкций прокурора, расстрелы без суда, убийства из-за угла заподозренных в попытке передать в ЦК, Сталину рапорт-донос о неблаговидных поступках руководителей НКВД, превышении ими власти.

Берия до крови закусил губу.

«Говорят, чтоб узнать человека, надо съесть с ним пуд соли, я съел с ним куда больше и не увидел его истинного нутра. Подлости, поклепа мог ожидать от любого, но только не от Всеволода, доверял ему самое сокровенное, а он запросто предал».

Конев продолжал задавать вопросы:

— Подтверждаете зреющий в руководстве МГБ заговор, имеющий целью захватить в стране власть, ликвидировать советский строй?

Меркулов не замедлил с ответом:

— Если и был заговор, участия в нем не принимал. О заговоре впервые услышал во время следствия. Советскую власть люблю беззаветно, при необходимости отдам за нее жизнь.

— На протяжении многих лет состояли в теснейшей связи с гражданином Берией, покрывали его преступления, смотрели сквозь пальцы на творимые с его ведома беззакония, мало того, лично оказывали помощь во вредительствах. Весной этого года выпустили из мест заключений сотни тысяч уголовных элементов — убийц, воров, насильников, фашистских наймитов для осуществления с их помощью переворота.

Меркулов поспешил оправдаться:

— Амнистия осуществлена с согласия правительства, Политбюро, считали ее необходимой для тех, кто осужден по дутым обвинениям, отбыл половину срока, не имел нарушений лагерного режима. Если не изменяет память, из исправительно-трудовых лагерей выпустили чуть больше миллиона человек, в их числе беременных женщин, с детьми до двух лет, осужденных за мелкие кражи и хулиганство, хозяйственные, бытовые преступления, несовершеннолетних. Четырехстам тысячам прекратили следственные дела за недоказанностью вины или не представляющих опасности для государства. Не были освобождены контрреволюционеры, совершившие крупные хищения, военные преступники. Позволю напомнить, что указ об амнистии вышел за подписью Председателя Президиума Верховного Совета товарища Ворошилова.

Берия похвалил Вячеслава:

«Забыл лишь упомянуть, что выпускались на свободу по согласованию с Министерством юстиции и Генпрокурором. Напрасно подумал о нем плохо, поставил на одну доску с другими на нашей скамье. Выглядит неважно, видимо, мучают приступы, на службе пытался скрыть свое состояние, опасался, что отправим в отставку».

21 декабря, в 74-ю годовщину рождения Сталина, секретарь суда записал в протоколе:

Д о п р о с гр. Л. П. Б е р и и

У обвиняемого уточнили анкетные данные, потребовали рассказать о связи с проживающим в Париже родственником, сотрудничестве с мусаватистами, которым выдал в Баку активистов большевистского подполья.

Берия ответил, что все без исключения родственники никогда не покидали Родину, в Париже три десятка лет проводит в изгнании двоюродный дядя жены, с кем не знаком. Что касается работы у мусаватистов, то к ним внедрился по приказу партийного комитета, чтобы спасать от ареста товарищей, позже подобным образом связался с меньшевистской разведкой в Грузии. Не отказал себе в удовольствии и напомнил, что подпольную в Баку группу «Гумет» организовал не кто-нибудь, а Сталин, тогда Джугашвили. Вождя упомянул не случайно, а чтобы прекратить копание в прошлом, ткнуть в лица судьям давнее знакомство, перешедшее в крепкую дружбу с лежащим сейчас в Мавзолее.