Юрий Мишаткин - Соловушка НКВД

Следователь имел достаточно большой опыт в проведении допросов, но с Абакумовым оказался беспомощным, разоруженным подследственным, не знал, как поступать после изгнания своего бывшего начальника Рюмина из МГБ, лишения его поста заместителя министра, тем более после неожиданной для всех смерти Сталина.

— Увести № 15!

Абакумова вернули в камеру. Виктор Семенович не ведал, что Берия воспользовался возникшем в стране вакуумом, развил небывало бурную деятельность, стал первым заместителем Председателя Совета Министров и членом Президиума ЦК партии, министром внутренних дел, поспешил закрыть мегрельское дело, освободил врачей и их родственников, привлек к уголовной ответственности применявших к арестованным меры физического воздействия, запретил носить на демонстрациях портреты как умершего вождя, так и стоящих у власти, добился амнистии для сотен тысяч, в число которых не попал томящийся в тюрьме два года генерал армии, организатор и руководитель СМЕРШа, дважды с перерывом начальник НКВД. Среди революционных указов были указы о закрытии дорогостоящих строек коммунизма, прекращении финансирования оборонных предприятий. Берия добился проведения мирных переговоров в Корее, где война шла третий год, восстановления разорванных отношений с Югославией, реабилитации членов Еврейского антифашистского комитета, поднял вопрос об объединении ГДР и ФРГ, доказал, что Соломон Михоэлс (Вовси) убит по приказу Сталина и лишил исполнителей покушения полученных ими наград. «Лубянский маршал» (как за глаза прозвали Лаврентия Павловича) готовился провести в жизнь и другие преобразования, но был арестован. Незадолго до этого вспомнил про Абакумова.

— Как поживает разжалованный генерал? Обжился в тюрьме, камера стала родным домом? Следствие недопустимо затянулось.

Следственную группу укрепили опытными работниками, вскоре они собрались представить обвинительное заключение, но Берия потерял интерес к бывшему начальнику СМЕРШа, главе МГБ с начала мая 1946-го по июль 1951 г.

Один день сменялся другим, недели собирались в месяцы. В жизни заключенного № 15 ничего не менялось, разве что стали крайне редко допрашивать. Абакумов решил, что появились более важные заботы, его дело отодвинуто на задний план.

Шел к концу 1953 г., со дня ареста Абакумова минуло два с лишним года, все это время Виктор Семенович не видел неба, мир для него ограничивался четырьмя тюремными стенами.

До наступления 1954 оставалась одна неделя, когда под дверью камеры появился клочок «Правды» с набранным мелким шрифтом официальным сообщением «В Прокуратуре СССР». Абакумов стал читать и чуть не задохнулся: за измену Родине, организацию антисоветской заговорщической группы, совершение терактов, попытку установить в стране господство буржуазии, шпионаж специальное судебное присутствие Верховного суда СССР приговорило к расстрелу Берию, министров МВД Украины, Грузии, Госконтроля, заместителя министра МВД, двух начальников Управления и следственной части МВД.

Абакумов протер глаза и удостоверился, что ничего не мерещится.

«Мог ожидать самое невероятное, но только не подобное!»

Чьих рук дело, кто убрал Лаврентия не только из вершителей власти, а и лишил жизни? Стал опасен для многих в ЦК, правительстве, Политбюро, мог запросто сгноить любого. Теперь в высшем эшелоне возникнет борьба не на жизнь, а на смерть за занятие места лидера.

Абакумов был близок к истине — активность Берии напугала членов нового правительства, руководства партии, арестованного, затем казненного назвали изменником, шпионом, развратником, насильником, совратителем малолетних бедняжек — последнее должно было возмутить каждого в стране.

С опозданием заметил на клочке надпись карандашом: «Уничтожьте». Выполнил совет, порвал газету на мелкие кусочки, спустил в унитаз.

Если Сталин был для Виктора Семеновича непререкаемым авторитетом, кому безоглядно верил, то Берию скрыто ненавидел, старался как можно реже с ним встречаться. Знал, что стоит Лаврентию ополчиться против него, и несдобровать удачливому генерал-полковнику, сделавшему в войну головокружительную карьеру, прощай мечта стать маршалом. Для Абакумова не было тайной, что Берия возомнил себя великим стратегом, политиком, чуть ли не пупом земли, способным единолично руководить державой. Абакумов не забыл, как став по решению Сталина руководителем СМЕРШа частенько чувствовал устремленный на себя хищный взгляд за линзами пенсне.

«Тихой сапой рыл мне яму и в конце концов столкнул в нее. Нашептывал Хозяину о моей ненужности, дескать, мавр сделал свое дело, мавр может уйти. И вождь принял к исполнению подсказку. Хотя о покойных принято отзываться или хорошо, или ничего, желаю Лаврентию гореть в аду на костре, вариться в котле…»

Размышляя о Берии, не мог не вспомнить его выдвиженца Рюмина.

«Лаврентий двигал им словно пешкой и дал ход накатанной на меня «телеге».

На третий год неволи Абакумов потерял всякую надежду проститься с опостылевшей камерой, получить долгожданную свободу. Настроение улучшилось, если бы узнал, что Рюмин ненадолго пережил Берию, был выгнан из министерства, посажен в Бутырку, по приговору Военной коллегии расстрелян в глубоком подвале. Руководил расстрелом начальник внутренней тюрьмы МГБ Миронов. Уйдя в отставку, он признался:

Меня вызвал заместитель министра полковник Рюмин и предложил подобрать двух надежных физически сильных сотрудников для выполнения важных оперативных заданий. Объяснил, что будем применять меры физического воздействия к арестованным, приказал избить резиновыми палками Абакумова. Сам Рюмин ударов не наносил, говорил, что надо бить сильнее.

Рюмина могли лишить свободы, разжаловать, арестовать, осудить и расстрелять значительно раньше, после получения Маленковым докладной Берии:

Рюмин с ведома и одобрения Игнатьева [121] Игнатьев С. Д., с августа 1951 г. министр МГБ, снят 5 марта 1953 г. Работал секретарем Башкирского, Татарского обкомов. Умер в конце 1983 г. пенсионером союзного значения, в некрологе отмечалась «чуткость и скромность в отношении к людям». ввел в широкую практику применение мер физического воздействия к необоснованно арестованным, фальсификацию следственных материалов.

Ближе к осени 1954 г. первому секретарю партии Хрущеву доложили, что Абакумов снова просит позволения написать в ЦК. Никита Сергеевич набычился:

— Что может сообщить нового? Станет жаловаться на скверное содержание за решеткой? Снова обелять себя, напропалую врать, будто ни в чем не виноват? Долго с ним возимся, пора в его деле ставить точку. Недалеко ушел от Берии, одного с ним ягодка, с предателем действовал заодно. Пусть подотрется бумагой вместо сочинения письма.