Йозеф Рыбак - «Иду на красный свет!»

Потом появился Стейнбек со своей неоспоримой правдой и вскричал: «Господи, я столько-то и столько-то лет живу в Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско и вообще не знаю своей страны. Двадцать пять лет я не вдыхал запаха ее трав, не видел ее вод и гор, ее красок и света. А писать о том, о чем я не имею понятия, по-моему, нечто преступное».

Из этих импульсов возникла его книжка «Путешествие с Чарли в поисках Америки».

Наш писатель до сих пор не отважился сказать подобного, но высказанная Стейнбеком правда касается и нас. Ни Прага, ни Братислава, ни Брно — это еще не вся наша страна. И иногда складывается такое впечатление, что по нашей литературе это заметно.

Петр Илемницкий был последним писателем нашего поколения, для которого подобной проблемы не существовало.

Уже его книга — если не считать первого произведения, «Девяносто девять коней белых», — «Победное падение» родилась не на основе каких-то воспоминаний о пережитом в деревне, а на основе реальных наблюдений. Он всегда писал только о том, что видел вокруг себя, всегда черпал материал из окружающей его среды, которую он досконально знал. Поэтому в его книгах жила неподдельная природа, все имело свой адрес, было конкретным: пленительные кысуцкие ночи, дыхание трнавских свекловичных полей, грусть и красота деревенской жизни, боль, надежды, любовь, мечты, отчаяние и борьба за жизнь и ее будущее — все это было взято из реальности и обрело в его книгах желаемую художественную форму.

Нынче в моде некий универсализм речи, засоренной столичным сленгом — либо на манер американского, либо привязанного к словарному составу языка отдельных общественных групп, — не несущий никакой функции и не вносящий творческого вклада. В этом огромное различие между Яном Нерудой, вводившим в литературу слова «непричесанные и немытые», и частью нашей сегодняшней молодой литературы. Петр Илемницкий наперекор всем модам остается автором, к которому всегда будет возвращаться литература, если она хочет быть творчеством и не зайти в тупик.

Илемницкий чувствовал себя как дома среди обыкновенных людей, был одним из них, старался постичь богатый народный язык и черпал из него народную мудрость. Он не воспринимал Словакию как край, увиденный глазами туристов. То, что он изображал, было истинно Словакией, истинной, правдивой жизнью этой страны. Читая его книги, мы не раз задаем себе вопрос, как этот простой, скромный сын железнодорожника из Восточной Чехии мог создать такие живые и прекрасные словацкие образы, как Зузка Цудракова или Ева Бурдова, Павел Гушчава, Кореска, Марек, Матуш Репка или Гондаж — герои его книг.

С Петром Илемницким мы прожили почти четверть века и были свидетелями его начала. Он входил в нашу группу «Дав». Когда позволяли занятия в школе, он приезжал в Братиславу, и тогда мы сидели с ним где-нибудь в кафе и рассказывали друг другу обо всем, о чем только можно, но главное — о том, что касалось литературы и политики. Он всегда привозил с собой в сумке новую рукопись, написанную каллиграфическим, изящным, четким почерком так старательно, что ее не надо было перепечатывать на машинке.

С его романом «Победное падение» было немало хлопот. В Словакии не нашлось издателя, который проявил бы к этой книге интерес. Петр тем временем уехал в Советскую Киргизию. Об издании книги он и думать перестал. То же самое было с его книгой «Красная семерка».

Когда Петр Илемницкий появлялся среди нас, он всегда привносил что-то праздничное, сердечное и деревенское, и посидеть с ним было одно удовольствие. Точно так же ему радовались и в Праге. Мы до глубокой ночи бродили с ним по ресторанчикам Старого Места. Ночная жизнь столицы имела для него свою прелесть. Однако жить здесь долго ему вряд ли понравилось бы. Даже когда после освобождения он работал в Москве и Белграде, он скучал по словацкой деревенской жизни. Ведь здесь прошла вся его творческая жизнь, три десятка лет, проведенных в деревенских школах. Только в глубоком единстве с жизнью народа мог родиться этот писатель, который только так мог создать столь сильные произведения, покоряющие своей поэтической мыслью, своей увлеченностью, своей боевой концепцией.

1951 г.

В 1930 году Петр Илемницкий так писал в автобиографии:

«В различные школы я ходил двенадцать лет. А когда закончил профессиональную учебу, был желторотым юнцом. Будь то возможным, я только теперь начал бы ходить в школу как ученик. А поскольку это не получается, хожу в школу как учитель.

Мое литературное начало? Разумеется, это были стихи. От этой ошибки я как-то долго не мог избавиться. Излечила меня военная служба и политическая обстановка первых пяти лет после переворота.

В 1923 году меня занесло в Кысуцы, в мир людей отчаянно бедных, в край черных гор и тощих склонов. Там возник мой первый опыт романа — «Победное падение», который попал в печать значительно позже (1929), уже тогда, когда я научился смотреть на мир несколько иначе.

В 1926 году я уехал в СССР. Ринулся через голодную пустыню прямо в самую Киргизию, под Тянь-Шань, неподалеку от монгольско-китайской границы. Потом на Кавказ, на побережье Черного моря, где среди старых чешских и словацких переселенцев прошлого столетия провел почти целый год. А потом Москва, морозно звенящая зимой и дремлющая на солнце летом. Два года, наполненные работой, энтузиазмом, открытиями и познаниями, два года, которые не могли остаться неоплаченным счетом. В результате появилась книжка зарисовок и фельетонов «Два года в Стране Советов» (вышла в Чикаго, в США) и роман «Звенящий шаг».

Поездив по свету, я вернулся в Кысуцы. Сегодня я уже не смотрю на них сквозь окрашивающие все в лирические тона очки, как тогда, когда писал «Победное падение». Меня уже не влекут до такой степени кысуцкие ночи с сиянием Большой и Малой Медведиц. В книжке новелл, названной «Возвращение», я отображаю в основном ту ужасающую кысуцкую действительность, из которой не только Кысуцы, но и весь мир может найти только один-единственный выход».

Вероятно, необходимо дополнить эту биографию еще кое-какими датами. Прежде всего, упомянуть, что в 1922 году, когда Илемницкий в качестве солдата служил в армии в Банска-Бистрице, он уже вступает в КПЧ и, как сам признается, в ту пору больше времени проводит в секретариате партии, чем в казармах. Там и состоялась его первая встреча с Клементом Готвальдом.

Возможно, нужно также поподробнее сказать и о Кысуцах. Что это за край, в котором Илемницкий узнает Словакию несколько с иной стороны, чем о ней пишет в своей книжке Калал {295} 295 Калал Карел (1860—1930) — чешский педагог и писатель, пропагандист сближения чехов и словаков; книга «В прекрасной Словакии» вышла в 1903 г. , которая, в сущности, и привела Илемницкого в Словакию.