Йозеф Рыбак - «Иду на красный свет!»

Путь нашей литературы двадцатых и тридцатых годов невозможно себе представить без участия Вацлавека. По своему критическому таланту он, собственно, был самым способным преемником Шальды, однако Вацлавек сумел пойти дальше него, потому что ему был абсолютно чужд философский идеализм, потому что он был человеком современного жизнеощущения и взглядов. Он ясно и правильно сформулировал основные принципы социалистического искусства, высказал ряд точных мыслей о самостоятельности художественного произведения, о его красоте, о диалектическом единстве субъективной и объективной реальности, мудро высказался по вопросам формы и содержания и по многим другим проблемам, до чего сегодняшняя критика с большим трудом доискивается как до нового. Он ясно и точно сформулировал также вопросы творческой свободы, которые сегодня многие снова так усложняют.

«Свобода поэта состоит не в поэтическом произволе и не в свободе парить в мечтах… Сегодня поэт оказывается истинно свободным только тогда, когда он добровольно встает в ряды тех, кто участвует в борьбе за новое общество, способствует общественному прогрессу и избавляется таким образом от всякой зависимости от сил исторически обреченного мира» {303} 303 Й. Рыбак приводит цитату из книги Б. Вацлавека «Творчеством к действительности» (1937). .

Это относилось и к нему самому. Для него не было противоречий между политикой, литературной критикой и наукой. Он всегда ставил поэта в центр общественной жизни, новым для него являлось лишь искусство, действительно сказавшее новое слово, которое боролось за жизнь и несло в себе перспективу социализма.

Наряду с З. Неедлы, С. К. Нейманом и Юлиусом Фучиком Бедржих Вацлавек является одним из самых ярких деятелей нашей культуры в период между двумя войнами, одним из пионеров нашего социалистического художественного творчества. Его человеческое мужество, проявленное в борьбе против нацизма, так же как и творческое наследие, ставят его на видное место среди тех славных личностей, которые будут сопровождать нас многие годы и которые являются основными ориентирами нашего нового художественного творчества. Он был критиком, который необходим сегодня нашей литературе больше чем когда-либо.

1957 г.

Перевод И. С. Граковой.

…Я долго раздумывал над тем, как человек, которому в жизни отпущено ничуть не больше любого другого, становится известным. Как он превращается в личность исключительную, в человека, чье творчество, свершенья и поступки, вместе взятые, создают эпоху, помогают прокладывать новые пути общественному движению.

Что является тому причиной?

Стечение ли случайностей и счастливых обстоятельств? Время ли, которое действует на руку такому человеку? Какие-то добрые дары феи, которые он получает в колыбели, как счастливчик, избранный судьбой, чтобы сыграть в жизни какую-то особую роль? Те люди, кого мы имеем в виду, бесспорно, люди необыкновенного таланта, воли и обладают незаурядной способностью понимать эпоху, ее потребности и идти в ее первых рядах.

Быть может, есть в людях, отмеченных недюжинными нравственными качествами или способностью всеми своими силами служить благородным целям на пользу человеку и человечеству, что-то скрытое и потаенное, до сути чего не добраться, как ни старайся? Или действуют какие-то таинственные силы, определяющие это с некой непонятной нам логикой? Или сие зависит от расположения планет, по которым астрологи пытаются прочесть судьбу человека и его жизненный путь?

Мы не верим в духов, мы не религиозные фанатики и не фаталисты. Мы не склонны верить в предрассудки и чудеса да и не хотим явления нашей жизни объяснять действием каких-то высших, внеземных сил. Стало быть, нам не остается ничего иного, как жить и заниматься делами совершенно обычными, простыми, как хлеб и соль. Человек рождается в определенную эпоху, в определенной среде, получает воспитание. Он набит всяческими правилами, правдами и правдишками, с помощью которых его пытаются сформировать, человек этот смотрит вокруг себя и начинает эти правды и правдишки изучать и сравнивать их со своим жизненным опытом, начинает что-то думать о себе, о других людях, о мире, ему что-то близко, а что-то чуждо, он начинает видеть положительные и отрицательные стороны жизни, понимать, что хорошо, а что плохо, и на основе этого создает собственное представление о жизни и согласно этому старается жить.

Тут мы в поисках ответа на наш вопрос продвигаемся уже несколько дальше. Но не забудем об одной важной вещи. Если мы имеем в виду конкретные личности, которые сумели в жизни сделать что-то положительное, то, как правило, это люди, с которыми жизнь обходилась не слишком-то ласково, скорее наоборот. Она часто строила им козни, вставляла палки в колеса, они не получали от нее подарков, ничего, что облегчило бы им путь, никогда, даже к старости, они не нажили состояния.

Итак, единственное их преимущество заключалось в том, что им было отказано в беззаботной жизни мещан, их не интересовали жизненные ценности и забота, как их приумножить, они отличались по своим жизнеощущениям и наклонностям от мещан с животным себялюбием, главная цель которых — урвать как можно больше для себя, что, к сожалению, пока не исчезло из нашего мира. В этом кроются корни той исключительной чуткости, которая дает возможность проецировать вещи внешние на человеческую душу, зарождать в ней ту этику, которая отличает честное от нечестного, мужественное от трусливого, смелое от хитрого, благородное от подлого и которая в конце концов ставит человека перед знаменательным жизненным решением: куда ты пойдешь и с кем?

Так было и с поэтом, писателем и журналистом Ладиславом Новомеским. Родился он в словацкой семье в Будапеште, где его отец работал портным. Когда окончилась первая мировая война и образовалась Чехословацкая республика, он вернулся с родителями в Словакию, пошел в педагогический институт в Модре под Братиславой, начал писать стихи и стал учителем с литературными наклонностями.

Такой жизнью жили сотни, а может, тысячи ему подобных. Детство и юность они прожили в нужде, в нужде и выучились. Тоже, скажем, писали стихи, тоже издали несколько книжек, тоже стали учителями, пришли в редакции газет, были любимы на работе, из них получились нормальные люди с определенным общественным положением, но и все…

В жизнь Ладислава Новомеского, правда, входили иные обстоятельства. Те, которые подметил Юлиус Фучик, когда написал где-то, что представители его поколения в начале первой мировой войны были еще детьми, но, когда война окончилась, уже смотрели на мир глазами взрослых и имели за плечами жизненный опыт. Это поколение больше других испытало, что такое общественное зло. Настороженная восприимчивость и чуткость Новомеского лишь на минуту поддались обману послевоенного опьянения, которому способствовали и завораживающие стихи Шрамека, и представление, будто жизнь — прекрасный цветущий луг. Однако хватило нескольких лет после переворота, чтобы по примеру поэта С. К. Неймана и его учеников очнуться от прекрасных грез и начать искать истинный материк свободы и справедливости, чтобы в скором времени найти его в самом революционном перевороте в истории человечества, происшедшем в России, где революция, руководимая Лениным, открыла новую эру человечества.