Йозеф Рыбак - «Иду на красный свет!»

Ф. К. Шальда в одном своем очерке о Неруде замечает по адресу поэтов, что от них нелегко добиться подлинной внутренней искренности, что означает не лгать себе и перед самим собой. И он не слишком-то верит в подобную искренность у художников.

Витезслав Незвал, который перевернул все старые, отжившие истины вверх дном, опроверг и это сомнение Шальды. Для него искренность была столь же естественна, как дыхание. Без искренности он не мог себе представить художественное произведение. И прежде всего свое творчество. Он никогда не лгал, чтобы поразить читателя. Своей искренности вверил он и книгу своих воспоминаний, даже ценой того, что найдутся какие-то ехидные люди, не пожелающие его понять. Они его не интересовали. Он думал о людях, таких же, каким был он сам, с которыми он завоевывал уверенность в жизни. Политическую, нравственную, поэтическую и человеческую. С этими людьми он видел новый мир и создавал его будущее. Видел его звезды, его пейзажи и его города, которым давала свет и краски его взрывчатая фантазия. На создание этого мира его великолепное поэтическое творчество мобилизует и сегодня.

1970 г.

Перевод И. С. Граковой.

Прошло тридцать лет со дня смерти Иржи Волькера. Двадцатичетырехлетний поэт оставил народу свои произведения, которые до сих пор привлекают к себе внимание широкой общественности и литературных кругов, вызывают одобрение и неодобрение, дискуссии «за» и «против», стимулируют и побуждают к глубоким раздумьям над миссией художественного творчества. Иржи Волькеру, вызвавшему такой резонанс, завидуют многие живущие поэты, поскольку что еще можно желать, кроме того чтобы художественное творчество встретило горячий отклик, чтобы призывало к борьбе, чтобы вокруг него сталкивались мнения и пробуждалось то плодотворное творческое возбуждение, которое двигает искусство вперед, к новым целям.

Творческое наследие Волькера принадлежит к тем счастливым художественным явлениям, которые нельзя просто принять к сведению, а необходимо определить свое отношение к ним, потому что они дают ответ на жгучие и животрепещущие вопросы, которые тебя, поэта, писателя, литературного и художественного критика, живо интересуют и должны интересовать.

Это вновь полностью подтвердила конференция о творчестве Иржи Волькера, организованная в конце января Союзом чехословацких писателей вместе с Институтом чешской литературы Чехословацкой Академии наук.

На ней выступили близкий друг Волькера, знаток и издатель его произведений А. М. Пиша, академик Ян Мукаржовский и словацкий ученый М. Томчик {287} 287 Томчик Милош (род. в 1922 г.) — видный словацкий литературовед, член-корреспондент Чехословацкой Академии наук. . Многих творческих вопросов коснулись в дискуссии академик Зденек Неедлы, поэты Витезслав Незвал, Франтишек Бранислав, Вилем Завада, Франтишек Нехватал и литературный критик Франтишек Бурианек {288} 288 Нехватал Франтишек (1905—1983) — чешский поэт и переводчик, народный писатель Чехословакии. Бурианек Франтишек (род. в 1917 г.) — чешский литературовед, профессор. .

Лекционный зал Национального клуба был полон слушателей. Среди присутствующих находилась и мать поэта, Здена Волькерова.

И, как к тому призывает смысл и дух творчества Волькера, участники конференции не могли ограничиться темой «Иржи Волькер и современность». Конференция была задумана и воспринята как призыв к тому, чтобы наша литература, с учетом задач, стоящих перед ней в настоящее время, еще теснее сблизилась с творческим наследием Волькера и извлекала из него уроки и помощь. «Все мы, молодые и старые, — сказал Зденек Неедлы, — должны учиться у Иржи Волькера». В этом и заключался истинный смысл конференции. А не в том, чтобы открыть Волькера. Ведь его творчество ясное, в нем нет туманных мест или каких-либо тайн. Даже такой вопрос, что художественнее — «Гость на порог» или «Час рождения», не кажется актуальным, потому что противоречия между поэтическим первенцем Волькера и его второй книгой нет, ибо бессмысленно было бы противопоставлять ранний период поэта периоду творческой зрелости. Творчество Волькера следует рассматривать как одно целое, потому что период «Часа рождения» немыслим без периода «Гостя на порог». И в первой и во второй книге специфические черты индивидуальности Волькера-поэта взаимосвязаны. И при этом «Час рождения», бесспорно, представляет собой высшую ступень развития поэта, когда его искусство становится еще более гуманным и идейно глубоким, когда в сердце поэта звучит не только его внутренний голос, но и голос рабочих масс, борющихся за свое счастье. Пиша, Пекарек {289} 289 Пекарек Вацлав (1907—1982) — чешский критик и публицист, народный писатель Чехословакии. , Бурианек и другие, в том числе молодые, литераторы, должны были бы попытаться со всей твердостью решить, чему следует прежде всего учиться у Иржи Волькера и как у него учиться, тем более что кому-то кажется, будто здесь существуют неясности, способные сбить с толку молодых литераторов.

Ответ на такой вопрос неизбежно предполагает более углубленное знакомство литературной молодежи с творчеством Волькера. Нельзя сказать, чтобы Волькер был поэтом, о котором наша молодежь, вступающая в литературу, знала мало. Она знает его стихи, ориентируется в его поэтической биографии, наслышана о его сотрудничестве со Зденеком Неедлы в «Варе», способна процитировать те или иные абзацы из его статей о новом искусстве. И это нельзя недооценивать. Однако необходимо глубже знать Волькера, от общих знаний перейти к изучению сущности его творчества. Такое познание со всей очевидностью объяснит нам, почему Волькер сделался самым любимым поэтом нашего народа, почему его творчество продолжает жить и почему оказывает такое воздействие. Но изучение творчества Волькера может нам многое дать и в вопросах идейности, богатства и яркости поэзии. Мы найдем у поэта немало мыслей о том, как избежать схематизма, серости, односторонности, как создавать искусство боевое и притом глубоко человечное.

К. С. Станиславский учил актеров, как от искусства представления, то есть такого, когда на сцене лишь изображают определенного героя, перейти к искусству переживания, то есть создавать образ изнутри, а не внешне. Это поучительно и для поэтов при условии, что в настоящей поэзии, как известно, героем является сам поэт. Такому поэту-герою должна быть присуща богатая эмоциональность, и, конечно, исключается упрощение его чувств и взглядов. Это не означает отказа в поэзии от повседневности, напротив — открыто призывает к ней; это не исключает из поэзии революционность, потому что революционность не нечто внешнее — Волькер об этом прекрасно говорит, — а отношение к действительности. Революционность не запрещает воспевать любовь, близко чувствовать природу, красоту жизни, не отменяет богатство эмоционального мира, как полагают многие, а наоборот.