Евгений Крушельницкий - Как ломали замок границы

В 1968 году председатель КГБ Юрий Андропов и министр иностранных дел Андрей Громыко предложили установить квоту на выезд в Израиль в размере до полутора тысяч евреев в год. Партия поддержала, но такая узкая щель никак не могла пропустить всех, желавших эмигрировать. Выезд был крайне затруднён, а сионистов подвергали преследованиям и репрессиям.

Дымшиц стал искать варианты. Вообще в его жизни были разные проблемы, и он привык их решать. Во время блокады города лишился родителей и рос в детском доме. После военного летного училища служил в Бухаре, но мириться с процветавшим в армии антисемитизмом не захотел и демобилизовался. В гражданской авиации для него места не нашлось, и он окончил сельхозинститут, работал в Ленинграде инженером.

Идея с воздушным шаром лопнула, потому что такое серьёзное дело нельзя доверять случайным ветрам. И если уж лететь, то не в Финляндию, с которой у СССР имелся договор о взаимной выдаче преступников.

Может, захватить Ту-104, а там в Швецию? Чтобы не вмешивать посторонних, выкупить все места. А чтобы обилие еврейских лиц не вызвало подозрений, придумали легенду: летим в Мурманск на свадьбу. И операция получила кодовое название «Свадьба». Но нерешённые вопросы оставались. Например, что делать с экипажем? Это ведь семь человек…

К тому времени в Ленинграде уже существовала подпольная сионистская организация, объединяющая желающих эмигрировать. Через неё связались с израильскими властями, предложили варианты и поинтересовались их мнением. Вскоре получили ответ по телефону: «Консилиум врачей признал первое лекарство недопустимо сильным, а применение другого оставляет на ваше усмотрение». Первое лекарство — это угон самолёта. Маленькая страна не хотела сотрудничать с террористами. Второе — это пресс-конференция для западных журналистов с рассказом о положении евреев в СССР. В результате решили не рисковать и от захвата самолета отказаться.

Во все эти события были посвящены жёны, дети, знакомые, и скоро до КГБ дошли слухи, что евреи «собираются купить самолёт и улететь в Израиль». Про отказ от этой идеи тоже узнали. Но не одобрили, потому что разваливалось громкое и нетрудное дело с показательным процессом в финале. Тогда предложили наживку в виде удобного рейса небольшого «кукурузника» Ан-2, который вдруг начал летать с аэродрома Смольное под Ленинградом прямо в Приозёрск, что в пяти минутах лёта от границы. А Дымшиц летал на таких самолётах и знал, что топлива хватит на 600 км… В общем, наживка сработала, и Дымшиц стал искать сообщников.

Познакомился с Эдуардом Кузнецовым, который к тому времени уже успел отсидеть «за антисоветскую деятельность». Вместе с членами семей и друзьями набралось 16 человек. Из них всего двое русских — Юрий Федоров и Алексей Мурженко, с которыми Кузнецов познакомился в Дубравлаге. Они туда угодили за участие в подпольной студенческой группе «Союз свободы и разума». Когда перед выездом на аэродром стало известно, что КГБ в курсе событий и арестует всех ещё до посадки, Кузнецов им сказал: «Ясно, что улететь не удастся. Вы не евреи, зачем вам подставлять себя ради еврейской проблемы эмиграции в Израиль? Мы не будем обижаться на вас, если вы сейчас не выступите с нами». Но те ответили: «Раз мы пошли с вами, — пойдём до конца».

В 12-местный Ан-2 сразу все не помещались, и оставшаяся четвёрка должна была сесть в Приозёрске, в уже захваченный самолёт. Экипаж состоял всего из двух пилотов, причем после посадки один из них выходил в салон, чтобы открыть дверь для выхода пассажиров. В этот момент было решено накинуться на экипаж и связать пилотов. Но только чтобы не причинить им вреда: аккуратно упаковать в спальные мешки и оставить на поле под тентом. Теперь управлять самолётом должен был Дымшиц. Предполагалось на малой высоте перелететь границу, приземлиться в Швеции и сдаться властям. А потом устроить пресс-конференцию о положении евреев в СССР в надежде, что это заставит советские власти изменить политику.

15 июня 1970 года заговорщики с билетами на рейс до Приозёрска выехали на аэродром. Слежку заметили ещё по дороге, но ничего отменять не стали. И вот на поле вышли пассажиры предыдущего рейса. Все молодые, коротко подстриженные, с одинаковыми чемоданчиками в руках. Когда объявили посадку, то не успела еврейская «свадьба» подойти к самолёту, как эта молодёжь покидала свои чемоданы, набросилась на несостоявшихся угонщиков и быстро их скрутила. Тут же подъехали чёрные «волги», по одной на каждого пассажира, в них рассовали задержанных. То же самое проделали и в Приозёрске с напрасно ожидавшей четвёркой.

Дело осложнило и такое обстоятельство: в октябре того же года отец и сын Бразинскасы угнали самолет в Турцию, убив при этом стюардессу. ООН приняла резолюцию о борьбе с угонами самолетов. Хоть суть дела тут совершенно разная, но советский народ был настроен против всевозможных террористов-угонщиков. Вот на этом фоне в середине декабря начались слушания по «Ленинградскому самолетному делу». Посторонних в зал суда не пускали, что-либо записывать запрещалось.

Записи запрещали не зря, потому что было что скрывать. Суд признал всех виновными (точнее, двенадцать: детей и кое-кого из женщин отпустили) в измене Родине, хищении государственного имущества в крупном размере (имелось в виду похищение самолета), участии в антисоветской организации и антисоветской агитации. Похоже, что в уголовный кодекс не заглядывали. Между тем, статья 64 УК РСФСР определяет измену Родине как «деяние, умышленно совершенное гражданином СССР в ущерб: а) государственной независимости, б) территориальной неприкосновенности или в) военной мощи СССР». Ясно, что «деяния» угонщиков, которые и к делу-то приступить не успели, никак не угрожали целостности, независимости и военной мощи страны.

Хищение имущества? Самолёт как имущество никому не был нужен. И его бы, конечно, вернули. Но на такие формальности судьи внимания не обращали. Что же касается антисоветчины, то под эту статью часто шла всякая самодеятельность, не одобренная властями. Да и задача юристов была далека от правосудия: предстояло отбить охоту к таким делам у всех, желающих уехать. Ничего, что преступление так и не совершилось — зато свершится наказание.

Но намерение-то было? О намерении — чуть позже, хотя судили не за него. А пока Дымшица и Кузнецова приговорили к расстрелу, а остальных — к большим срокам заключения. Фёдорова и Мурженко, как ранее судимых, признали особо опасными рецидивистами и дали 15 и 14.

Мир внимательно следила за процессом. На следующий день президент США Ричард Никсон звонил Брежневу с просьбой отменить казнь. Но решающую роль сыграл… испанский диктатор Франко. В конце 1970-го суд в Мадриде приговорил к смерти двух баскских террористов. Премьер-министр Израиля Голда Меир направила Франко личное письмо, в котором напомнила ему о его еврейских предках, поблагодарила за спасение десятков тысяч евреев в годы Второй мировой войны и попросила помиловать осуждённых, полагая, что СССР не захочет быть кровожаднее «кровавого диктатора».