Евгений Крушельницкий - Как ломали замок границы

Это была самая громкая и самая кровавая попытка угона пассажирского самолёта. Погибли 9 человек, 19 ранены. Из этих девяти пятеро угонщиков застрелились сами и убили стюардессу. Остальные жертвы — дело рук спасателей.

В то время опыта таких операций не было, и дело поручили милиционерам, привыкшим бороться с хулиганами. И вот они проникли в кабину пилотов, резко распахнули дверь в салон и начали беспорядочно стрелять. В угонщиков не попали, зато ранили трёх пассажиров. А музыканты ответным огнём ранили двоих спецназовцев, и тех через окно вытащили из самолёта. Другая группа проникла в багажное отделение и начала палить через пол. Ранили самого младшего из «Симеонов», девятилетнего Серёжу, который ещё недавно умилял зрителей игрой на банджо… Он так и не понял, что происходит.

Они требовали лететь в Лондон, но самолёт был заправлен только до Ленинграда. Бортинженер Ступаков вышел в салон и убедил Овечкиных, что нужно дозаправиться на территории Финляндии. Те согласились, не зная, что оперативный штаб всего лишь пытался схитрить. Через несколько минут это решение обернётся первыми трупами. Садиться было решено на военном аэродроме, в двух десятках километров от Выборга. Командир запрашивает землю: какие рекомендации? И слышит: «Тянуть время!» Тянуть его предстояло Тамаре Жаркой. Когда самолёт стал разворачиваться чуть ли не в обратную сторону, угонщики сильно забеспокоились. Но Тамара им объяснила, что это манёвр перед посадкой в финском городе Котка. Сели. И тут Овечкины увидели бегущих к самолёту солдат. Советских. Людей, поставивших на карту не только свои жизни, такая ложь возмутила, и бортпроводница стала их первой (и единственной) жертвой.

Когда выяснилось, что их обманули, братья стали ломать дверь пилотов и требовали немедленно взлетать. Но штурм уже начался…

Положение Овечкиных стало безвыходным. Братья окружили 19-летнего Сашу, который держал в руках бомбу, в надежде погибнуть от взрыва. Но самодельная пиротехника подвела и погиб лишь сам взрывник. Тогда остальные начали убивать себя сами.

Первым выстрелил Дмитрий. Затем Олег. Тогда обрез зарядил старший, 26-летний Василий. Мать любила его больше всех. Только ему прощала когда-то шалости и капризы, только на него надеялось в самолёте. И только ему доверила выстрелить в себя. Сын это сделал и застрелился сам.

Из взрослых угонщиков самым младшим был Игорь. Умирать в семнадцать лет он не хотел. А когда увидел, как у матери от выстрела развалился череп, то убежал и заперся в туалете. (Потом на суде у него всё добивались, почему не застрелился. А он по молодости лет и не знал, что ответить).

Начался пожар, а на аэродроме, который предусмотрительные спасатели выбрали для операции, была всего одна пожарная машина. Пассажиры сумели открыть спасательный люк и начали прыгать на бетонную полосу с четырёхметровой высоты, ломая ноги. Спасения не было и там, потому что люди в военной форме уложили всех на землю и приказали не шевелиться. Один шевельнулся, но быстро перестал — ему тут же прострелили позвоночник. И били всех, в то числе и женщин. На всякий случай: ведь среди них могли оказаться угонщики.

Лупили сапогами по головам, прикладами и крепко матерились, потому что дело серьёзное. Пока из Выборга приехали пожарные, самолет успел сгореть. Кто мог, те спаслись. А в салоне потом нашли девять обугленных трупов — пятерых Овечкиных, стюардессы и трёх пассажиров, нечаянно попавших под пули группы захвата.

Через год снимали фильм об этих событиях и съёмочная группа попросила полковника Быстрова, который в тот день командовал оперативным штабом, прокомментировать ход операции. Тот ответил по-военному чётко и кратко:

— Зачем я буду вам что-то комментировать? Что за дела? Я сейчас в обком позвоню. Ясно вам или нет?

Ясно, что спасатели не имели опыта и не были готовы к работе. Со временем опыт появился. Вот цифры:

1995 г. — в Будённовске погибло 129 человек погибли, 415 ранены.

2002 г. — теракт на Дубровке в Москве — 130 человек погибло, ещё 119 скончались в больницах.

2004 г. — Беслан — 333 погибли, более 800 ранено.

Законодатели опыт учли и приняли закон «О противодействии терроризму». Чтобы делу не мешали разные прекраснодушные знаменитости, вроде депутатов, артистов и журналистов, переговоры доверили людям, специально на то уполномоченным. Причём ни о каких политических требованиях террористов речь идти не может (во всех этих случаях требование было именно политическим — прекращение войны).

Если спасатели оказались непрофессионалами, то и сами угонщики были откровенными дилетантами. План придумали вроде бы безобидный: показать оружие, припугнуть… Не будут же из-за каких-то Овечкиных рисковать жизнями пассажиров. Вот тут-то они и ошиблись. Психологический расчёт в аэропорту оправдался, там были всем знакомые «Симеоны», а в небе — нет. На земле имели дело с абстрактными «террористами» и такими же безымянными пассажирами.

Да и куда собрались лететь угонщики? В Лондоне за такие дела дают пожизненное, а в лучшем случае могли отправить назад.

И всё же у пилотов в инструкции для подобных случаев был и такой пункт: «в исключительных случаях выполнить требования угонщиков». Вот народный заседатель на суде и спросила у командира корабля:

— Вы пытались выполнить их требования?

— Я не понимаю, зачем их требования было выполнять.

— Как зачем? Ну, может, не было бы такого результата.

— Я считаю, что лучший исход был сесть в своей стране, на своем аэродроме, — сказал Куприянов.

Чем обернулся этот «лучший исход» мы уже видели. Зато добились главного: показали, кто хозяин на земле и в небе. И чтоб другим неповадно было. 9 трупов и 35 человек ранено — зато ни один предатель не покинул родину.

Да и опыт всё-таки был. Помните, что сказал восемнадцать лет назад командир корабля Георгий Чахракия, которому пуля Бразинскаса попала в позвоночник? «Если потеряю сознание, ведите корабль по требованию бандитов и посадите. Надо спасти самолёт и пассажиров!»

Но в восьмидесятых думали уже иначе. В адрес суда приходили гневные письма трудящихся:

«Не судить, а привязать на площади к верхушкам берез и разорвать на части» — пишет педагог (напомним: из 11 Овечкиных — пятеро несовершеннолетних).

«Всех расстрелять с показом по телевизору» — это воин-интернационалист.

«Просим вынести высшее наказание расстрел, чтобы знали, что такое Родина» — письмо парторга по поручению партсобрания.

Суд не прислушался к просьбам и дал смехотворные сроки: 17-летнему Игорю — восемь, а беременной Ольге всего шесть (она, кстати, была против угона и безуспешно пыталась отговорить остальных). Да и то вышли досрочно: в девяностые страна становилась другой.