Евгений Крушельницкий - Как ломали замок границы

Врач Анатолий Бутко в 1970 году приехал в Батуми и купил билет на круизный теплоход до Сочи. Взяв с собой надувной круг, флягу с водой и шоколад, ночью выпрыгнул в море. Он собирался доплыть до Турции, её огни были хорошо видны. Чуть не попал под форштевень пограничного катера, над головой летали патрульные вертолеты, но темнота и волны скрывали беглеца. Правда, эти же волны и ветер мешали плыть.

Анатолий выбился из сил и к утру потерял сознание. Очнулся днем на пляже в Поти. Спасатели вызвали пограничников, Бутко арестовали. Он не учёл сильное встречное течение от турецкого берега к Туапсе, что подводило многих беглецов.

Год провёл в психбольнице. После освобождения увлёкся поэзией, но не всякой поэзией стоило тогда увлекаться: за чтение антисоветских стихов снова оказался в больнице, теперь уже на четыре года. Врач, он же и пациент, оказался упрям и не оставил мысль об эмиграции. И даже стал подумывать об угоне самолёта.

На этот раз Бутко не учёл уши доносчиков. Его упрятали в Днепропетровскую спецпсихбольницу, где он и погиб в 1984 году.

19-летний Алексей Сафронов из Евпатории службу проходил в ГДР. Бывал в увольнительных, и на сэкономленные марки покупал книги на русском — «Собачье сердце» Булгакова, «Технологию власти» Авторханова… Читал, сравнивал, задумывался. Подружился с таким же задумчивым солдатом, недавним студентом Сергеем Колмаковым, вместе обсуждали прочитанное. И вот однажды товарищи из особого отдела обнаружили эту запрещённую библиотечку. Шел 1970-й год, и дело пахло арестом. Тогда друзья решили бежать на Запад.

Спустя много лет Сафронов так объяснял это решение: «К самой власти я претензий не имел, меня не устраивала система управления. Было неудовлетворение какое-то, раздражение от того, что навязывается идеология, что кто-то думает и решает за тебя. События в Чехословакии, когда СССР ввел туда войска, заставили ещё больше призадуматься. Ведь люди-то всего-навсего хотели жить по-человечески, увидеть, что социализм может быть с человеческим лицом…»

К побегу подготовились. Достали старую штабную карту, запаслись и продуктами (на складе служил земляк-евпаториец). И когда друзей отправили в караул и выдали патроны, то солдаты остановили машину и приказали немцу ехать по намеченному маршруту — к границе с ФРГ. Даже заплатили ему за транспортные услуги, хоть и понимали, что тот доложит о своих пассажирах у ближайшего полицейского поста. Не ошиблись: после трехдневного марш-броска, у самой границы их настигла погоня. Парни сдаваться не хотели и приняли бой. Друга ранило, и он кричал, чтобы Алексей уходил один. Потом застрелился. А Сафронов отстреливался до последнего патрона, пополняя букет обвинительных статей. В итоге всё это потянуло на 12 лет строгого режима.

После освобождения взялся навёрстывать упущенное. Работал в Евпатории художником-инкрустатором на мебельной фабрике. Женился. Заочно закончил институт. О случившемся не жалеет: говорит, что провёл время в интересном и интеллектуальном обществе (политических держали отдельно).

Может, и приукрашивает.

Валерий Закс из Днепропетровска долго добивался выезда в Израиль, но постоянно получал отказ от советских властей. С работы уволили. Доведенный до отчаяния, решил, что единственное средство вырваться на свободу — угнать самолет.

15 октября 1978 года из симферопольского аэропорта рейсом в Тернополь вылетел Ан-24 с 42 пассажирами на борту. Через несколько минут после взлета Валерий открыл стрельбу из пистолета и, угрожая взрывом, потребовал лететь в Турцию. Экипаж не подчинился, и вернул самолёт в Симферополь.

22-летнего угонщика признали невменяемым и поместили в спецпсихбольницу Днепропетровска. Через год на медкомиссии парень поинтересовался, когда его отпустят. В ответ начальник медицинской части авторитетно заявил, что тот «подохнет на спецу». После этого пациент впал в депрессию и решил все проблемы, бросившись с четвёртого этажа.

Крымчанин Александр Канафьев четырежды пытался перейти границу. Дважды ему везло. Вот только не ту границу он выбирал…

Физическая подготовка вполне соответствовала задаче: служил в десантных войсках, был членом спортивной сборной ВДВ. Окончил факультет физвоспитания Симферопольского университета, приглашён в аспирантуру. Работал инструктором в санатории Минобороны. А в 1978 году на надувной лодке попытался уплыть в Турцию.

Больше суток его болтало в море, а потом шторм выбросил обратно на берег. Прямо в руки пограничников, которые передали его в областную психбольницу. Продержали там недолго, и он вскоре переехал в Одессу и устроился на завод литейщиком. Но «компетентные органы» о нём не забыли — слежка, провокации… Тогда сменил направление и в том же году успешно перешёл границу с Румынией. Добрался до Бухареста, а поскольку был евреем, пришёл в синагогу и попросил помочь эмигрировать в Израиль. И вот вместе с раввином они отправились в израильское посольство, где румынская спецслужба его и арестовала.

Беглеца передали советским пограничникам. Канафьев заявил, что он-де иностранный агент и в приграничной полосе закопал рацию. Пошли искать. Вот тут-то нарушитель и доказал, что бывших десантников не бывает: сбежал вместе с наручниками.

Потом двинулся в Азербайджан, намереваясь из Ленкорани на надувной лодке доплыть до Ирана. Но к тому времени его фотография уже висела на всех пограничных постах, и заплыв окончился в Днепропетровске, в психбольнице. Там его держали до самой перестройки, до 1985-го (если не считать неудачный побег в 1982-м, когда он умудрился сбежать из больницы и направился в Румынию, но был снят с поезда).

И всё же до границы добрался уже на следующий год после освобождения. Благополучно её перешёл, а на колючей проволоке оставил портрет знаменитого Карацупы с надписью: «Советским пограничникам с пожеланием успехов в их нелёгкой и почётной службе. С уважением Александр Канафьев». Прошёл два десятка километров по румынской земле, но снова попался: сторожа увидели, как кто-то пробирается по кукурузному полю и бросились спасать созревшие початки. И снова общение с чекистами из Секуритате, с репутацией самой жестокой спецслужбы народных демократов Восточной Европы. Потом передали нашим пограничникам, и те от души избили его за шутку с Карацупой. Да и потом мучили так, что в следственном изоляторе Одессы десантник и физкультурник пытался покончить с собой. Но вовремя взял себя в руки, потому что на этом испытания не кончились. В уже знакомой днепропетровской больнице люди в белых халатах пообещали, что будут держать его тут до смерти. Да только умирала уже сама карательная система, и в 1988-м его освободили.