Евгений Крушельницкий - Как ломали замок границы

До территориальных вод оставалось совсем немного, и пограничники занервничали. Тогда открыли огонь, и катер остановился. Но как только вертолёт отвернул, он снова помчался вперёд. И снова стрельба. Только теперь уже вертолёт завис над добычей, поджидая сторожевик. Когда тот показался на горизонте, друзья сделали последнюю отчаянную попытку уйти. А тут ещё топливо у вертолёта на исходе… И стратеги из военного совета погранокруга решение открыть огонь на поражение. То есть пристрелить наглецов-беглецов. Старший лейтенант Илатовский дал снайперскую очередь, катер вспыхнул. За борт полетела рукопись книги, способной удлинить срок. Надев спасательные жилеты, парни выпрыгнули за борт. Уже другой катер, под командованием капитан-лейтенанта Косицына, был на подходе, и беглецов подняли на борт.

Психиатры признали целеустремлённых молодых людей вполне вменяемыми и оправили Романа за решётку на 12 лет (добавили ещё за дезертирство), а друг получил на год меньше.

Шамиль Алимурадов вырос в Баку. Окончил высшее лётное училище и Академию гражданской авиации, летал на Ан-24. Профессия нравилась, чего не сказать о том, что происходило в СССР в 1970-е с её пропагандистским календарём — годами решающими, определяющими, утешающими… Несколько раз отправлял в президиум Верховного совета заявление, в котором просил разрешить ему выезд из страны. Ответа не дождался, и в 1983-м попытался пройти в посольство США. Был задержан и отправлен на консультацию психиатрам. Оказался здоров и даже продолжил работу.

И вот 19 декабря 1985 года во время рейса пассажирского самолета, вылетевшего из Якутска, второй пилот Алимурадов, угрожая ножом, отстранил команду от управления, сел за штурвал и благополучно посадил самолет на китайской территории. Там попросил политическое убежище. Его хоть и встретили как героя, но всё-таки закон соблюли и отвезли в Харбин, в тюрьму. Беглец времени не терял: изучал китайский язык, местную медицину, занимался спортом, встречался с журналистами. Его последнее слово, где он изобличал советский режим, встретили аплодисментами. Дали восемь лет, из которых он отсидел всего два. Потом его поселили в меблированной квартире с прислугой, а он преподавал в университете русский язык по своей ускоренной методике, женился на китаянке… По его словам, это были самые счастливые и насыщенные годы.

В политику старался не вмешиваться, но вскоре она вмешалась сама: в советско-китайских отношениях началось потепление. В 1989-м Алимурадова неожиданно арестовали и в сопровождении солдат, прокуроров и дипломатов отвезли на пограничный переход и передали советским властям. Там уже встречали высокие чины из КГБ, и прокуратуры. Получил пять лет строгого режима. Однако настроения и в обществе, и за решёткой менялись, и среди заключённых Шамиль пользовался большим авторитетом.

Освободившись, переехал в Москву и занялся бизнесом. Страна была уже другой.

Владимира Коржа в 1962-м арестовали за антисоветскую пропаганду и принялись лечить. В Ленинаканской психбольнице (теперь это город Гюмри в Армении) он познакомился с Николаем Крапивкиным, которого лечили от того же недуга. Приятелям удалось сбежать, и они попытались перейти турецкую границу. У Коржа получилось, а Крапивкина застрелили пограничники.

Несколько лет всё у него шло хорошо: Владимир путешествует по Европе, пока не оседает в Стокгольме. Женился на шведке, родилось двое сыновей. Тревожная весть, что тяжело заболела мать, заставляет его нелегально вернуться в СССР. Но везение кончилось, и в 1968-м его арестовали и заключили в ленинградскую психбольницу. Когда мать скончалась, проститься с ней не разрешили.

Через несколько лет Владимира освободили, и он решил вернуться к семье, в Швецию. И снова провал: на норвежской границе его арестовали и отправили в Сычёвскую СПБ, долечиваться.

В 1933-м семья Алифановых бежала от голода с украинской Слобожанщины на Донбасс. Там сын Олег учился, потом служил в пограничных войсках на советско-иранской границе, а после демобилизации работал в Москве строителем. Видел воровство и приписки на фоне пропагандистских победных рапортов. В 1979 году оказался единственным в бригаде, кто осудил оккупацию Афганистана, и впервые был назван предателем. Собрался поступать в МГУ на философский и даже проучился полгода на подготовительных курсах, но вовремя понял, что там готовят не философов, а преподавателей «научного коммунизма».

Устав от жизни в московских общежитиях, вернулся в Донецкую область, в село Шевченко, где жила бабушка. Теперь времени было много, стал читать русскую классику и слушать радиостанции «Свобода» и «Голос Америки». Так из обычного советского обывателя стал диссидентом. И даже пришёл к мысли, что перемены наступят быстрее, если выступать будут не только представители интеллигенции, но и простые люди.

Написал открытое письмо в ЦК КПСС с довольно мягкой критикой режима. Когда приехал в Москву, один экземпляр письма отправил почтой, а второй решил передать западным дипломатам. Но со вторым ничего не вышло, потому что бдительная охрана посольств не дремала.

В раздумьях о неудаче сидел в кафе напротив посольства Франции и наблюдал за обстановкой. И заметил, что люди в серых костюмах за соседним столиком наблюдают за ним самим… Тогда решился на прорыв, не дожидаясь развязки. Вышел и, проходя мимо посольства, заметил, что милиционер отвлёкся на телефонный звонок. Перемахнуть через высокий забор для бывшего пограничника было нетрудно, и через несколько секунд он был уже на территории Франции. Там гостю удивились и объяснили, что вопросы о политическом убежище решает только посол, которого сейчас нет на месте.

Тем временем за забором проходили очень активные мероприятия. КГБ и милиция окружили посольство, и какой-то высокий чин обратился к дипломатам с просьбой выдать «опасного уголовного преступника».

Дипломаты, успевшие пообщаться с Олегом, такой характеристике не поверили и были вежливы, доброжелательны и корректны. Они накормили гостя, взяли письмо и заверили, что передадут его на Запад.

Спросили о планах. Узнав, что собирается уходить, пообещали следить за его судьбой. И вот в 9 вечера, после шести часов жизни на французской земле, Олег в сопровождении дипломата вернулся на родину. Тот проводил его до станции метро «Октябрьская» и попрощался. Несмотря на неусыпное наблюдение за «преступником», пока всё шло без эксцессов: люди в штатском избегали международных скандалов. А вот уже в фойе станции начался путь в ближайшее отделение милиции. Там его долго допрашивали, выпытывая даже расположение помещений в посольстве и количество сотрудников. Потом повезли в знаменитую больницу имени Кащенко, пообещав, что он там и умрёт. За диагнозом «вялотекущая шизофрения» дело не стало и началось суровое «лечение».