Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

— Давайте я за руль сяду. Буду вслед за «бобиком» Артиста ехать.

Никто из ребят не знал, как я вожу, поэтому они не удивились, а сразу согласились. Только Артист ко мне подошёл и сказал:

— Ну, ты красавчик, конечно. Зачем вызвался? Ты же недавно за рулём. Будем быстро гнать, смотри, успевай за нами.

Холодок в груди я чувствовал, так как боялся подвести из-за своего маленького опыта всю колонну. Но времени на страх у меня не было.

Без четверти три мы начали заводить машины. Мне предстояло задним ходом выехать на «Ниве» из зелёнки последним. Я должен замыкать колонну. Со мной ехал Ташкент и ещё трое из артиллерии.

Автомобиль Камаза выехал первым в качестве «головняка» (головного дозора), за ним на определённом расстоянии «Урал», а следом Артист на УАЗе.

Благополучно сдав назад, я развернулся и стал нагонять уже оторвавшуюся машину моего наставника по вождению. Все выехали на грунтовую дорогу и помчали. Дорога была сухая и пыльная. Передние машины поднимали за собой такую пыль, что разглядеть что-то впереди мне было нелегко и приходилось следовать за колонной интуитивно. Я ехал на максимальной скорости, которую мог выжать советский внедорожник 4x4.

Миновав запыленную зону, по обе стороны дороги мы увидели десятки брошенных машин. По всей видимости, их бросили гражданские, выезжающие из города и его окрестностей. Нашему взору представились автомобили от обычных «жигулей» до дорогих иномарок.

Сначала мы не до конца понимали, откуда столько брошенных машин, но уже в Донецке узнали, что многие жители, узнав утром 5 июля, что ополчение покинуло позиции, вместе со своими семьями собрали вещи и выехали из Славянска. Многие из них помогали в тылу ополченцам, а другие просто видели воочию, что творит украинская армия и бандеровские прихвостни с их домами на расстоянии — утюжат хладнокровно минами и бомбами. Люди просто представили, какие репрессии и издевательства ждут их после прихода «народных освободителей». И они не прогадали. Каждый интересующийся действиями ВСУ на оккупированных территориях пользователь интернета вскоре узнал о тех бесчинствах, мародёрствах, пытках мирного населения, которые они проводили в том же Славянске, Краматорске, Дружковке, потом в Дебальцеве.

Минут через 15 такой бешеной езды мы увидели первые дома Краматорска. Проводница ехала с Камазом и показывала дорогу. Но в одном месте она засомневалась, и мы остановились. Ребята вышли на перекур. У Камаза что-то случилось с машиной, и его водитель рылся в капоте.

Вдруг к нам подбежали несколько местных:

— Нацгвардия уже в городе, ваши все ушли ещё утром.

— А где конкретно они? — спросил кто-то из бойцов.

— Утром уже заходили в Ясногорку. Правда, очень

осторожно — боятся. А люди их боятся, по домам сидят, не выходят.

Как назло, машине Камаза пришёл каюк. Пришлось потесниться и дальше выдвигаться на трёх автомобилях. Только я уже был не за рулём. Оставшийся путь я просидел пассажиром в «Ниве», а за баранкой сидел Артист.

Выход из Семёновки в Краматорск

Артист потом так вспомнил случай, когда я вызвался сесть за руль:

«То, что я научил тебя ездить, нам помогло при выходе, потому что ты смог сесть нормально за руль и перевезти ребят в Донецк».

Местные нам показали примерную дорогу, где ещё не было укров, и мы помчали, понимая, что в любом месте можем нарваться на отряд ВСУ. Настроение хоть и подавленное, но предельно боевое. В моём автомате всегда наготове 31-й патрон в патроннике, аналогично в ПМ. Вообще это было не рекомендовано, но зато в случае мгновенного боестолкновения помогало выиграть ценное время. Стоило только снять с предохранителя и можно вести огонь. Так делать не советовали командиры, когда мы тренировались в Крыму, потому что иногда у не очень опытных бойцов случались самострелы. Но я себе на носу зарубил, ещё когда бегал по киевским лесам со страйкбольным приводом, что мой палец — это главный предохранитель. Он никогда не должен ложиться на спусковой крючок, если я не собираюсь вести стрельбу. А предохранитель можно снимать только тогда, когда ситуация максимально приближена к боевой. Поэтому, слава Богу, у меня не было ни одного самострела.

Воспоминания о последних днях в Славянске Игоря Друзя:

— Когда вы приехали в Славянск?

— В Славянск я приехал несколько позже остальных — в июне месяце. Мне надо было устроить семью, на что ушло некоторое время. Когда я приехал, там уже смыкалось кольцо окружения вокруг города. Сразу включился в работу. Больше всего я занимался политической и информационной работой, хотя ходил и на вылазки против врага. Был крайний дефицит кадров именно по этой работе. Не всё, что планировали, удалось сделать. Имелась огромная техническая проблема — город, в конце концов, оказался без электроэнергии. Многие наши планы провалились, потому что не удалось наладить вещание радиостанции, которую мы забрали у сбежавших сектантов из Славянского дома культуры. У них там было огромное молельное здание, переделанное из незаконно захваченного ими дома культуры, и радиостанция. Мы собирались вещать на весь Славянск и проводить массовые мероприятия в актовом зале этого дома культуры. Но, к сожалению, этим планам помешали войска хунты, потому что они постоянно обстреливали город, вырубили подстанцию и город остался без света.

Город находился под серьёзными обстрелами, но больше всего пострадали пригороды. Семёновка, например.

Затем ситуация в Славянске стала совсем критичной, и всем было понятно, что добром это не закончится, потому что силы украинской армии превосходили наши многократно. Мы оказались уже в оперативном окружении, и Стрелков, несмотря на строгую секретность, доверительно сообщил мне, что, скорее всего, нам всем придётся умереть в Славянске. Он сказал правду, потому что в тот момент выходить из города он и сам не планировал, а остаться — означало смерть. Услышав это, я решил, что всё-таки несу ответственность за тех добровольцев, которых сам организовал и вызвал из Киева. Поэтому я решил поступить подобно ему. Я подумал, что сил всё равно у нас хватит, чтобы задержать на какое-то время украинскую армию. Я тоже поступил против правил игры, и, собрав свою группу, по секрету сообщил им, что, кто сильно хочет, может сейчас покинуть Славянск с последним транспортом, потому что нам предстоят тяжёлые уличные бои и, скорее всего, мы все там погибнем. Разумеется, при этом я попросил соблюдать всех строгую конфиденциальность. Однако только один из моей группы проявил слабость. Он попросился отпустить его в Киев, ссылаясь на внезапно заболевшую жену. Все остальные проявили мужество, хотя понимали, что мои слова вовсе не шутка, а ситуация действительно пагубная и тяжёлая.