Алексей Зайцев - На острие красных стрел

Занятия проводились ночью. Начальник разведки дивизии майор М. Ф. Чередник представил нас участникам сборов, рассказал о поставленной задаче, о составе разведгруппы и порядке ее действий. По его команде разведчики заняли исходную позицию, в специально вырытой глубокой траншее. Затем майор дал сигнал ракетой, и работа началась.

До объекта нападения было немногим более километра пересеченной местности с проволочными и другими заграждениями, «минными» полями, позициями боевого охранения, различными постами, наблюдателями, перед которыми стояла своя задача: не пропустить разведчиков.

Дзот — намеченный объект нападения — поочередно охраняли трое «часовых», у которых вместо оружия были ракетницы. Они знали, что ночью разведгруппа «противника» попытается выкрасть из дзота чучела, поэтому смотрели в оба.

Разведчиков, исчезнувших в траншее на исходном рубеже, никто из участников сборов больше не видел, пока они сами на рассвете не появились, положив у ног комдива взятых «языков».

Мне пришлось доложить о том, как выполнялась задача. Конечно, ничего необычного в действиях разведчиков не было. Просто «группа отвлечения», которую мы утаили даже от майора М. Ф. Чередника, выйдя с исходной позиции вместе со всеми, отклонилась затем влево от основного направления движения и в заранее определенное время сама себя обнаружила: зазвенела консервными банками, навешанными на проволочном заграждении. Группу стали преследовать. «Отстреливаясь» холостыми патронами, отбиваясь «гранатами», прячась в складках местности, она отходила обратно, к исходной позиции, в результате чего создалось впечатление, что разведчики задачу не выполнили.

«Часовые», охранявшие объект нападения, услышав стрельбу, стали смотреть в ту сторону, откуда доносился шум и где одна за другой загорались осветительные ракеты. Оживленно и с облегчением заговорили о том, что разведчики, видимо, обнаружены боевым охранением и наверняка если не выловлены, то «уничтожены» или отброшены назад. О том, чтобы хоть один из разведчиков пробрался в глубь обороны, они даже и мысли не допускали. Вот тут-то и «накрыла» их группа нападения... Ни один из «часовых» не успел выпустить ракету.

Докладывая о действиях разведчиков, я с удовольствием наблюдал, как реагируют на мой рассказ участники сборов. Внимательно слушал командир дивизии, иногда одобрительно кивая. Доволен был майор Чередник, не скрывал радости и В. С. Накаидзе. Кому-то стоявшему сзади он говорил:

— Ну что? Я же говорил, что самые лучшие разведчики у меня в полку!

Командир дивизии объявил нам благодарность, затем, обращаясь к участникам сбора, сказал:

— Товарищи офицеры! Вот так, как эти ловкие смельчаки, должны быть обучены в каждом полку все разведчики! Не забывайте: это наши глаза и уши. В штабах, больших и малых, мы рисуем красные стрелы! Так вот на острие этих стрел всегда идут наши славные разведчики! Стрелы меняют направление, увереннее и точнее нащупывают наиболее уязвимые места в обороне врага, глубже и яростнее вонзаются в нее, если разведчики действуют смело и отважно, проявляют смекалку и находчивость, умело раскрывают самые тайные замыслы противника.

Довелось мне участвовать и в армейском сборе разведчиков. Там был организован практический обмен опытом, демонстрировались новые способы и методы ведения войсковой разведки. Особенно много внимания уделялось действиям в горах.

Итоги сбора подвел командарм генерал-лейтенант Ф. Ф. Жмаченко. В заключение он вручил боевые награды. Я получил второй орден Красного Знамени.

Командующий произвел на нас хорошее впечатление. Был он энергичен, беседовал просто, высоко отозвался о нашей работе, ее роли и значении, о многом расспрашивал, интересовался, как оснащены необходимым снаряжением, как организован наш быт.

После сбора его участникам предоставили возможность в течение двух-недель отдохнуть в специальном профилактории.

Такое по-отечески теплое, заботливое отношение командования к разведчикам окрыляло нас и вдохновляло на новые свершения.

Конечно, участие в тактических учениях и сборах, а тем более отдых в профилактории — события для разведчиков исключительные. Если пехотинцы, танкисты и артиллеристы, воины других родов войск, находясь в длительной обороне, можно сказать, отдыхали, то у нас опасная, боевая работа продолжалась, мы по-прежнему совершали поиски, проникали в тыл врага, брали «языков». Перед нами стояла задача: выявить все огневые средства в обороне противника, засечь вновь сооружаемые укрепления и различного рода заграждения, своевременно обнаружить прибытие новых вражеских частей и подразделений. Правда, состояние обороны давало нам возможность более тщательно готовиться к каждому поиску. Избрав объект нападения, мы могли наблюдать за ним несколько суток, затем много тренировались, отрабатывая и выбирая самые оптимальные варианты действий. Детальная, вдумчивая, интенсивная подготовка обеспечивала более успешное выполнение разведзаданий с минимальными потерями в людях.

В тот период у нас сложился надежный, сплоченный коллектив разведчиков. Во многом способствовало этому и то, что кандидатов в разведчики мы подбирали сами. Как правило, брали тех, кто уже, как говорят, понюхал пороху, отличился. Избегали брать курящих и особенно тех, кто увлекался спиртным. Шеховцов, Кириллов и Седых выдвинули принцип: разведчик не курит и не пьет!

— Куряка выдаст себя и товарищей кашлем, — говорил А. Шеховцов. — У пьющего в трудную минуту не хватит выдержки.

Не терпели разведчики и любителей трофеев, называли их барахольщиками. Видимо, не случайно таких среди нас не было.

Словом, подбор в разведчики был строгим.

В одном из батальонов А. Шеховцов приметил молодого бойца Михаила Соловья. Понравился он ему хладнокровием и смекалкой, наблюдательностью. Но взяли солдата в разведчики не сразу, а лишь через пару месяцев, когда тот заслужил медаль «За отвагу» и звание «младший сержант». М. Соловей оправдал доверие: во время боев в Трансильвании уже командовал отделением разведчиков.

Некоторое время не было в полку командира взвода пешей разведки. К началу наступления на эту должность прибыл после излечения в госпитале лейтенант В. Батаев, разведчик с немалым опытом. Осетин по национальности, он родился и вырос на Кавказе, горы для него — родная стихия, поэтому сразу же стал у нас признанным «горным инструктором».

Полковые разведчики жили дружно, без каких-либо малейших недомолвок и натянутостей во взаимоотношениях. Антипатий не существовало. Личных тайн друг от друга, по-моему, тоже не было. Делились между собой самыми сокровенными мыслями и чувствами. Ни разу не слышал я злой иронии или грубого слова. Подтрунивать кое над кем подтрунивали — такое случалось, но исключительно добродушно. Но правду-матку в глаза говорить умели, особенно, когда кто-нибудь допускал оплошность в разведке.