Иван Лыков - В грозный час

Очередным рубежом обороны для нашей бригады стало Бородинское поле — поле русской воинской славы. Это здесь, на отлогих холмах, почти 130 лет назад прошедший триумфальным маршем по всей Европе и считавшийся непобедимым Наполеон встретил наконец достойный отпор. Потеряв в сражении у Бородино около 60 тысяч убитыми и ранеными, французский император отдал приказ прекратить атаки. Это сражение надломило силу и дух французской армии, предопределив тем самым ее неизбежный разгром. Кутузовские богатыри дрались так стойко, что даже сам Наполеон вынужден был признать, что они «стяжали право быть непобедимыми».

Само по себе Бородинское поле невелико — пять верст с севера на юг и около двух с востока на запад. Но славу о нем не уложишь в версты, она обошла весь мир.

Конечно, годы, прошедшие со времени Бородинского сражения, в корне изменили и средства ведения войны, и тактику, и стратегию противостоящих сторон. Но, как и тогда, новый претендент на мировое господство направление удара выбрал именно через Бородино, тщеславно копируя французского императора. Этот удар наносился не только по Москве, но и по нашей истории, по нашей национальной святыне и гордости. Разумеется, октябрьские бои под Бородино на сей раз не решали вопроса: быть или не быть Советской России? Судьба страны, ее столицы решалась на всех участках советско-германского фронта. Она зависела от стойкости и героизма всех советских людей. И тем не менее Бородино было для нас больше, чем просто историческое место.

В 1812 году Наполеон, обращаясь к своим солдатам, говорил: «Воины! Вот сражение, которого вы столько ждали. Победа… доставит нам все нужное, теплые квартиры и скорое возвращение в отечество…»

И вот сейчас, почти 130 лет спустя, германское командование тоже призывало: «Солдаты! Перед вами Москва… Заставьте ее склониться, покажите силу вашего оружия, пройдитесь по ее площадям. Москва — это конец войне. Москва — это отдых…»

У завоевателей не только цели схожи. У них и стиль одинаков.

…Бригада заняла оборону западнее населенных пунктов Утицы и Артемки. Названия этих деревень нам были хорошо известны еще из учебников истории. Именно здесь сражался с наполеоновскими полками 3-й пехотный корпус русской армии, смоленские и московские ополченцы. К деревне Утицы примыкал левый фланг армии Багратиона. И вот теперь на этом славном рубеже готовимся встретить врага мы, советские танкисты.

Рядом с нашей бригадой, на ее правом фланге, занял оборону 17-й стрелковый полк из 32-й стрелковой дивизии полковника В. И. Полосухина. Эта часть имела славные боевые традиции. Еще в гражданскую войну полку довелось защищать завоевания Октября. А когда весной 1921 года в Кронштадте вспыхнул контрреволюционный мятеж, на его ликвидацию вместе с делегатами X съезда партии был послан и 17-й стрелковый полк, бойцы которого были беспредельно преданы делу революции.

На левом фланге бригады, в районе деревень Мордвинове и Тропарево, закрепился батальон курсантов из Московского военно-политического училища имени В. И. Лепина.

Наш батальон занял оборону на окраине деревни Нижняя Ельня. Он теперь был сводным: кроме четырех своих тридцатьчетверок мы получили еще и три БТ-7, оставшихся от 2-го батальона. Комбатом, к моей великой радости, был назначен капитан Г. Е. Пелевин. Мы все хорошо знали Григория Ефимовича как опытного командира, бесстрашного человека и были уверены, что он с честью заменит нашего прежнего комбата — Г. С. Когана.

Пока гитлеровцы собирались с силами для нового броска, мы тоже не теряли зря времени. Была проведена рекогносцировка, оборудованы позиции. Все танки заправили горючим, пополнили их боекомплект. Познакомились поближе и с соседями — бойцами и командирами 17-го стрелкового полка.

— Надо бы митинг провести, — сказал мне к концу дня Пелевин. — Ведь на таком месте бой примем!

— Обязательно проведем!

Вскоре у командирского танка собрались воины батальона. Было сыро, холодно. День выдался неуютный, пасмурный. Хмурыми были и лица танкистов. Оно и понятно, им пока нечему радоваться: враг напирает, до Москвы остается всего каких-нибудь сто с небольшим километров.

— Товарищи! — начал я свое выступление, и голос мой неожиданно дрогнул. — Мы с вами стоим на земле, политой кровью наших отважных предков. Здесь, на Бородинском поле, во главе с великим полководцем Кутузовым русские солдаты сражались с иноземными завоевателями и победили их…

Потом выступили еще несколько человек. Люди говорили взволнованно, искренне. Говорили не потому, что митинг — это мероприятие и на нем положено кому-то выступать и что-то говорить. Нет. Слова шли от самого сердца. Каждый чувствовал в тот момент естественную потребность высказать свои чувства, заверить товарищей по оружию, что будет драться с ненавистным врагом стойко и бесстрашно, а если надо, то и умрет ради грядущей победы.

Боевые действия против нас гитлеровцы начали, как всегда, с интенсивной бомбежки. Налету авиации подверглись Артемки, Утицы, Бородино, деревушки Верхняя и Нижняя Ельня. Фашисты бомб не жалели, сыпали густо. А когда самолеты улетели, вдоль автострады пошли танки и пехота.

Сейчас трудно сказать, сколько часов длился тот бой, но хорошо помнится, что был он гораздо тяжелее, чем все предыдущие. Здесь у противника было в несколько раз больше и танков, и пехоты. Да и огневая мощь вражеской артиллерии значительно выше. Противник наступал по всему фронту нашей бригады, 17-го полка и курсантского батальона. Однако стойкость бойцов полковника В. И. Полосухина, курсантов и танкистов бригады не дала ему возможности продвинуться вперед.

Наши тридцатьчетверки и БТ вели огонь по танкам противника из засад. Это было нашим единственным преимуществом. А так хотелось ринуться всесокрушающей лавиной навстречу врагу, опрокинуть его и гнать.

В разгар боя снаряд угодил в танк капитана Г. Е. Пелевина, и мы потеряли радиосвязь с командным пунктом полка. Перестала вдруг работать и проводная линия. Послать связным было некого: людей и так в обрез. С КП полка тоже никого к нам не прислали, и мы несколько часов находились в полном неведении относительно общей обстановки. Позже стало известно, что командный пункт в это время был неожиданно окружен прорвавшейся группой пехоты противника и начальнику штаба, действовавшему за командира полка, пришлось организовать круговую оборону. Для этой цели ему удалось собрать связистов из взвода лейтенанта И. Е. Злодеева, ремонтников, писарей. В общем, всех, кто мог держать в руках оружие.

Когда связь с КП полка была наконец восстановлена, начштаба передал нашему комбату:

— Постарайтесь продержаться до темноты. Возможно, будет помощь.