Иван Лыков - В грозный час

Все выяснилось при первых же словах комбрига.

— А я тебе нового комбата привез, — сказал мне В. Ф. Котов, кивая в сторону Коломийца. — Знаете друг друга?

— Знаем, — ответил за обоих Коломиец и дружески улыбнулся.

— Значит, общий язык найдете, — с удовлетворением заключил командир бригады. — Может, новому комбату больше повезет. А то, говорят, все не везло…

Что верно, то верно: командирам нашего батальона не везло. В первых же боях погиб капитан Г. С. Коган. Недолго побыл после него и Г. Е. Пелевин. В начале января он получил очередное воинское звание «майор», а через несколько дней его тяжело ранило. Григория Ефимовича в бессознательном состоянии отправили в госпиталь. Надежды на благополучный исход тогда почти не было. Однако Пелевин не только выздоровеет, но и вернется в боевой строй, правда, не к нам, а в другую часть. Я с ним встречусь уже после войны, когда Григорий Ефимович будет работать в Ульяновском танковом училище преподавателем.

Что же касается нашего третьего комбата, то уже после боя за деревню Крапивка шальная немецкая пуля сразила капитана Г. В. Авраменко. Теперь вот пришел Коломиец…

Забегая вперед, скажу, что старший лейтенант А. Л. Коломиец будет командовать батальоном долго и умело, войну закончит в Чехословакии, а спустя почти два десятка лет после победы я получу от него, уже подполковника запаса, письмо…

— А теперь докладывай обстановку, — обратился ко мне майор В. Ф. Котов, когда разговор о назначении Коломийца был закончен.

Я доложил. Командир бригады сказал:

— Да, по сравнению с нами гитлеровцы в более выгодном положении. Они зарылись в землю накрепко, сидят там, нас поджидают. — Майор Котов пододвинул к себе карту, стал сосредоточенно ее разглядывать. — Вот здесь, — он ткнул пальцем в крутой изгиб Угры, — метрах в трехстах от Красной Горки, есть высота Безымянная. Видел ее?

— Видел. И уже думал, как воспользоваться ею.

— А воспользоваться надо непременно. С нее все огневые точки противника будут видны как на ладони.

— Но вряд ли танки смогут на нее взобраться, — заметил старший лейтенант Коломиец.

— Трудно, — согласился с ним комбриг. — Почти невозможно. Так и фашисты наверняка думают. Но попытаться нужно. Вперед надо пропустить тридцатьчетверки. Они полегче. За ними — КВ. Если две-три машины смогут подняться на высоту, это будет очень хорошей поддержкой.

Сообщив нам, что танки будут действовать совместно о пехотой 5-й гвардейской стрелковой дивизии, и дав целый ряд дельных советов, Котов уехал.

На нас новый командир бригады произвел хорошее впечатление: простой, обходительный, с неизменным выражением добродушия на лице. Но позднее мы не раз убедились, что добродушие и простота отнюдь не мешали майору В. Ф. Котову быть требовательным, принципиальным командиром. И все-таки бойцы любовно звали его Батей, хотя по возрасту он был еще довольно молод.

Биография нашего нового комбрига довольно проста. Родился Виктор Филиппович в семье рабочего-железнодорожника, рано начал трудовую жизнь. Одно время был секретарем райкома комсомола, затем пошел служить в армию. Поступил в Орловскую бронетанковую школу. Окончив ее, командовал взводом, ротой, батальоном. Был участником советско-финляндской войны. На фронтах Великой Отечественной — с первого ее дня. В нашу бригаду пришел из штаба 43-й армии. Вот, собственно говоря, и весь к тому времени его жизненный путь.

* * *

Высота Безымянная далась нам не сразу, мы ее взяли с превеликим трудом. Пропахивая глубокий снег, танки в буквальном смысле этого слова карабкались на высоту, но долго не могли одолеть ее крутизны. Правда, более легкие и подвижные тридцатьчетверки порой доходили даже до середины склона, а вот тяжелые KB зарывались в снег и буксовали сразу же у подножия высоты. Танкисты злились, на чем свет стоит ругая и многоснежную зиму, и припоздавшую весну, но больше всего, конечно, фашистов. Мы с комбатом как могли подбадривали экипажи, торопили их, хотя и понимали, что от людей здесь не все зависит.

Позвонил начальник штаба бригады капитан Смирнов. Как всегда, вежливо поинтересовался, удалось ли нам выйти на высоту.

— Ни черта не получается! — ответил ему расстроенный Коломиец. — Танки на днище садятся. Хорошо еще, что фашисты пока молчат.

— Постарайтесь, пожалуйста, — мягко попросил начштаба. — Сверху уже интересовались.

— Придется идти в обход высоты, — сказал комбат после разговора с начальником штаба бригады.

— Гитлеровцы на это как раз и рассчитывают, — заметил я. — Идти в обход — это идти по дороге, а она наверняка пристреляна противником.

— Тогда надо с разгона, — предложил Коломиец, — пока не пробьем колею. И пусть поначалу это будет делать один танк.

Предложение показалось дельным. Мы быстренько собрали командиров танков, объяснили им задачу.

— Разрешите мне первому попробовать? — обратился к комбату механик-водитель Саенко. Его командир старшина Устинов поддержал просьбу.

Комбат вопросительно посмотрел на меня. Он еще не успел познакомиться со всеми людьми, не знал их деловых качеств. Я кивнул головой: эти справятся. Потом подошел к Устинову и Саенко, пожал им руки, пожелал успеха.

И вот одинокая тридцатьчетверка пошла на штурм высоты Безымянной. С разгону она бросалась на ее крутой заснеженный склон и скатывалась вниз. Раз, другой, третий… Метр за метром. Все выше и выше. И вот наконец она на вершине. А вслед за ней по пробитой колее пошли и другие машины. Правда, лишь Т-34. Тяжелый KB в тот день подняться на высоту так и не смог.

Пока танки штурмовали высоту Безымянную, время безвозвратно ушло. Атаку Красной Горки пришлось отложить до следующего дня. Это было необходимо еще и потому, что в баках машин почти не осталось горючего. Однако с выходом на высоту танки смогли до наступления темноты вести огонь по западной опушке леса, расположенного в непосредственной близости от Красной Горки, и уничтожили там несколько орудий и пулеметных точек врага. Был нанесен урон и его живой силе.

— Завтра нам будет легче, — заметил начальник штаба батальона старший лейтенант Тормоз, собрав от командиров рот сведения о пораженных огневых точках противника.

Но он ошибся. Легко нам не было. Едва наши танки и пехота пошли вперед, как из Красной Горки, из ближних деревенек, из леса ударили вражеские пушки и пулеметы. Их у противника было еще много, и вели они огонь по заранее пристрелянным участкам. Особенно беспокоили минометы. Нам-то они особого вреда принести не могли, а вот пехоте пришлось туго, и она вскоре залегла. Да и танки двигались по снегу очень медленно.

На этот раз я находился вместе с экипажем лейтенанта М. С. Бирюкова — того самого Бирюкова, с которым мы два месяца назад в бою за Коркодиново совершили рейд в тыл врага и выдержали осаду в подбитом КВ. Только экипаж у него был уже другой, да и танк тоже…