Иван Лыков - В грозный час

Бой за деревню закончился. Комбат связался по рации с командным пунктом бригады и доложил оказавшемуся на связи заместителю начальника штаба бригады майору И. А. Власову о том, что из Колодкино противник выбит, захвачено тринадцать ручных пулеметов, миномет, пять ящиков с гранатами, много другого военного имущества.

— Продолжайте наступать, — передал распоряжение комбрига Власов. И тут же спросил: — Боеприпасов и горючего хватит?

— Боеприпасы и горючее пока есть, — ответил Авраменко. — Но хватит ли — будет зависеть от того, каким окажется бой.

А бой за Федюково обещал быть тяжелым. Из разведданных мы знали, что подступы к этому селу укреплены гораздо сильнее, чем в Колодкино. Здесь у противника имелись разветвленная система траншей, много огневых точек, минные поля, проволочные заграждения.

Нас от Федюково отделяет небольшой лесок.

Собрали командиров танков. Накоротке вместе с командирами из стрелкового батальона обсудили план атаки Федюково. Старший лейтенант Г. Т. Головатенко предложил воспользоваться леском и охватить село с флангов. Все поддержали этот вариант. На том и порешили.

И все-таки реализовать задуманное нам не удалось: как только мы вышли из леска на чистое, без единого деревца, поле, гитлеровцы открыли поистине ураганный огонь.

— Снарядом заклинило башню, — почти тут же доложил лейтенант О. Е. Ильин.

У танка лейтенанта Н. Г. Шапыгина снарядом перебило гусеницу. Пехота, попав под ливень пулеметного огня, залегла вдоль дороги.

Наш комбат доложил обстановку на КП бригады. Оттуда ответили:

— Атаку прекратить, отходить на Колодкино!

Заминкой в наших рядах гитлеровцы не замедлили воспользоваться: из Федюково выползли пять танков, вслед за ними появились густые цепи автоматчиков. Отбиваясь от наседавших фашистов, мы начали медленно пятиться назад. Хотя «мы» — это не то слово. Отходили лишь два танка — комбатовский, в котором находился и я, и машина лейтенанта О. Е. Ильина, которая, несмотря на заклиненную башню, все же продолжала вести огонь. На поле боя остался танк лейтенанта Н. Г. Шапыгина, экипаж которого, отходя вместе со стрелками, нес с собой снятый с орудия клин замка.

Мы рассчитывали закрепиться в Колодкино и отразить контратаку врага. Но сделать это не удалось. Гитлеровцы с ходу ворвались в село. В Колодкино остался и наш неотремонтированный КВ.

И вдруг мы услышали, как в центре села застучали пулеметные очереди, несколько раз ударила пушка… Значит, экипаж KB остался в танке? Да, это было так. Но чем мы могли ему помочь?

Колодкино мы освободили только на следующий день. На помощь двум нашим поврежденным тридцатьчетверкам (на танке комбата тоже был сбит прицел) подошли машины из батальона старшего лейтенанта Глащенко, один KB, вышедший из ремонта, и стрелковая рота. Такими силами фашисты были довольно быстро выбиты из села.

Как только закончился бой, мы с комбатом поспешили туда, где находился наш оставшийся КВ. Танк стоял обгоревший, черный от копоти. Около него лежали члены экипажа: командир, механик-водитель, наводчик, стрелок-радист. Не было только политрука А. И. Евстигнеева. Его мы обнаружили в танке. Он сидел на месте заряжающего, подавшись всем телом к боеукладке, словно, умирая, хотел взять оттуда снаряд и послать его в ненавистных фашистов. Но он не смог бы этого сделать, потому что боеукладка была уже пустой. Экипаж KB сражался до последнего снаряда…

Мы похоронили героический экипаж со всеми почестями. И над могилой поклялись жестоко отомстить врагу за его гибель.

По календарю — разгар весны, конец марта, а на полях еще лежал снег, по ночам изрядно морозило. Бригада, ведя ожесточенные бои, хоть и медленно, но продвигалась вперед. Нашей главной задачей по-прежнему было совместно с другими частями и соединениями во что бы то ни стало разорвать с внешней стороны кольцо гитлеровских войск, сжавшее под Вязьмой три дивизии 33-й армии под командованием генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова, и дать возможность этим соединениям выйти в расположение 43-й армии, в которую входила и наша 18-я танковая бригада.

…Была уже ночь, когда комбригу неожиданно позвонил командующий 43-й армией и отдал приказ с утра выбить гитлеровцев из села Шеломцы.

Мы тут же провели рекогносцировку местности, согласовали вопросы взаимодействия. Танки и пехота заблаговременно заняли исходное положение для атаки. Но с утра вдруг повалил густой снег, сведя видимость почти до нуля. Артподготовка поэтому была проведена, как говорится, на глазок. Наугад вели огонь во время атаки и наши наводчики. К тому же танки то и дело застревали в сугробах. О пехоте и говорить нечего: она продвигалась вперед с черепашьей скоростью. В результате атака на Шеломцы окончилась неудачей. Мы понесли большие потери. Узнав об этом, командующий армией приказал отвести бригаду во второй эшелон для пополнения личным составом и боевой техникой.

Забегая несколько вперед, скажу, что нашим войскам так и не удалось пробиться к окруженным частям 33-й армии. А их положение тем временем еще больше осложнилось. Гитлеровское командование в спешном порядке перебросило под Вязьму довольно крупные силы с других фронтов и несколько соединений из Франции, которые еще плотнее сжали кольцо окружения.

Позже стали известны трагические подробности этого сражения. Мы переживали их довольно остро, усматривая и свою невольную вину как в гибели тяжелораненого генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова, который предпочел смерть позору плена, так и в неудавшейся попытке возглавляемых им дивизий пробиться к реке Угра на соединение с нашей 43-й армией.

Шеломцы мы все-таки взяли, правда, спустя полмесяца. А до этого, пополнившись техникой и людьми, освободили еще целый ряд населенных пунктов, расположенных на западном берегу реки Воря. Из них особенно запомнились деревни Таборки и Бочарово. Запомнились потому, что гитлеровцы сопротивлялись здесь с особым ожесточением.

Тем временем части и соединения нашей армии уже вышли к реке Угра и захватили на ее западном берегу, в районе Анисьино, плацдарм. Фашисты, естественно, всеми силами старались ликвидировать его, причем до наступления распутицы, которая была уже не за горами.

Наша бригада тоже получила приказ включиться в боевые действия, ударами по Красной Горке, Косой Горе и Красному Октябрю не только помочь находившимся на западном берегу Угры подразделениям удержать плацдарм, но и по возможности расширить его.

…В батальон неожиданно прибыл наш новый командир бригады майор В. Ф. Котов. И не один. Рядом с комбригом я увидел старшего лейтенанта А. Л. Коломийца, с которым был хорошо знаком. В свое время он командовал у нас ротой, затем стал командиром 1-го батальона. В январе возглавлял танковый отряд, который героически действовал в тылу у противника. И вот новая встреча. С чем, интересно, Коломиец приехал к нам?