Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

— А как поведет себя армия? Вдруг она вмешается? У Верховного Совета — генерал Руцкой. Сейчас они с Русланом Имрановичем заодно.

— Чего ей вмешиваться? — с раздражением сказал Березовский. — В девяносто первом она у вас не вмешалась же. Все побросала. Даже и вам кое-какое имущество оставила. В сентябре солдаты будут убирать картошку, заготавливать ее на зиму, а офицеры, как обычно, водку пить. Запомните: армия будет выполнять приказы Верховного, а не козла Руцкого.

— Кстати, вы бы не могли нам помочь реализовать крупную партию спирта и коньяка с Грозненского ликероводочного завода? Около десяти вагонов.

— Это не проблема, — махнул рукой Борис Абрамович. — В России алкоголь всегда был самым ходовым товаром. Мы здесь специально на водку низкую цену держим. Что поделаешь, в столь тяжелое нынешнее время, она как последнее лекарственное средство. Русский человек, он ведь как выпил — и все проблемы разрешил. Утром проснется — и снова в гастроном. Лишь бы она там была, родимая. Побольше и подешевле. Тогда все будет спокойно и хорошо. Так что у нас проблема управления и подчинения толпы решена. Грубо, конечно, но это лучше бунта — страшного и беспощадного. — Помолчав немного, Березовский добавил. — Мы можем решать любые побочные вопросы. Но главное для меня не водка, а нефть.

Мейербек улыбнулся. Был он высокого роста, одет в черный дорогой костюм и белую рубашку. Внимательный глаз мог отметить, что на лице у него то и дело появлялась еле заметная усмешка. Здесь для Бориса Абрамовича он разыгрывал простодушного, своего в доску парня, который приехал не только для переговоров, но кое-чему поучится у известного и удачливого предпринимателя. Но те, кто знал Мейербека раньше, знали его как очень хитрого, умного и амбициозного человека.

В это время охранник принес шашлыки. Мейербек подождал, пока первым шашлык возьмет Березовский.

— Борис Абрамович, где это вы таких джигитов отыскали? — спросил он у олигарха. — Один другого лучше.

— Раньше они в службе охраны Горбачева состояли. Теперь вот у меня, — сказал Березовский. — Ельцин поменял команду, теперь это моя охрана. Вот парадоксы истории. Когда Горбачев пришел, все подумали: наконец-то появился лидер. А теперь владеет только рестораном.

Закончив переговоры, гости и Березовский поднялись к машинам. Охранники вытянулись перед боссом. Чеченцы, попрощавшись с ним, сели в машины и уехали. Березовский посмотрел им вслед и неожиданно сказал. охраннику.

— Нельзя верить ни одному чеченцу. Даже если они тебе улыбаются и лижут руку. Отвернешься — тут же откусят. Недаром они там у себя на знамени поместили волка. А этому, молодому в особенности. Но, что поделаешь, приходится иметь дело и с такими.

В конце сентября 1993-го года в штабе казачьих войск состоялось заседание окружного Совета атаманов. В небольшом зале, увешанном казачьими флагами и хоругвями, собралось около двух десятков казаков в форме. Среди них — коренастые, усатые, одетые еще в советскую офицерскую форму Кудинов и Платов, священник — отец Алексий. Уже в конце заседания, поднялся атаман Кудинов, оглядел присутствующих.

— Женщину на Совет атаманов будем допускать? — спросил он, глянув на Платова. — Вроде бы как не по традиции…

— Ей есть что сказать, — ответил Платов. — А нам нужно знать, как прошла ее встреча с новым комкором.

Пригласили Ольгу Щедрину. Она вошла, оглядела присутствующих.

— Мне сказали, что здесь обсуждался вопрос о военно-патриотической школе, — сказала она. — Новый командир корпуса положительно откликнулся на это. Но у него планы шире. Он направил в Министерство обороны предложения по открытию в городе Суворовского училища. А пока нам нужно подготовить списки родителей, кто хочет отдать своих ребят в школу.

— Спасибо, Ольга Владимировна, — походный атаман явно торопился. — Но вопрос придётся отложить, сейчас не до этого. — Решается судьба России, мы в Москву собираемся ехать, страну и президента спасать надо.

— От кого? — спросила Ольга.

— От красно-коричневой мафии, которая засела в Верховном Совете. Нам дали самолёт, завтра вылетаем.

— А что вы там будете делать? — поинтересовался Платов. — Хорошо было бы провести крестный ход, чтобы предотвратить кровопролитие.

— Крестным ходом не поможешь. Мы построимся и будем ходить маршем вокруг Белого дома, пока они не сдадут свои депутатские полномочия, — ответил Кудинов.

— Да он весь оцеплен милицией! Вокруг растянута колючая проволока. Надо реально представляете обстановку, — сказала Ольга.

— Вы занимайтесь школой, а нам позвольте заниматься своими делами, — сухо прервал ее Кудинов.

Родом атаман был из Новочеркасска. Худощавый, высокого роста он любил резать правду-матку в глаза. В начале девяностых годов, когда в Новочеркасске проходил первый казачий круг, Кудинов перед его началом обратился к приехавшим со словами, что любое дело должно начинаться с молитвы. Казаки построились и пошли в церковь, где их со слезами встретил дьякон: «А я-то думал, что. казаки забыли веру православную!» Впервые казаки заявили о себе, как о реальной силе, в Приднестровье. Воевали они там храбро и отчаянно. О них заговорили. Особенно после того как, выступая на съезде славянских народов, Кудинов сделал заявление, которое было озвучено почти всеми средствами массовой информации.

«Сначала мы на танках дойдем до Бухареста, а потом повернем их на Москву», — сказал атаман.

Власть обратила на это внимание, а вскоре Ельцин издал Указ «О возрождении казачества». С тех пор Кудинов стал яростным сторонником Ельцина, считая его гарантом возрождения казачества.

— Оленька, вы не расстраивайтесь, — начал успокаивать Щедрину Платов, когда закончилось совещание. — Вы же видите, атаман человек прямолинейный.

Тем временем, события в Москве развивались стремительно. Сделав несколько неудачных попыток распустить Верховный Совет, Ельцин решился на крайнюю меру. В обстановке строжайшей секретности ближайшее окружение разработало план по разгону Верховного Совета. Было принято несколько сценариев. Первый, на тот случай, если депутаты сдадутся на милость и возьмут отступные. Тогда и дело с концом. Другой вариант предполагал силовые меры. На войне, как на войне. Дойдет дело до крови, пусть на себя пеняют. Пусть потом жалуются в ООН, Красный Крест, Страсбургский Суд. Но многие советники Ельцина говорили ему, что до этого дело не дойдет.

В ночь на четвертое октября 1993 года в подъезд здания Генерального штаба зашел неприметный с виду мужчина.

— Я Захаров, — сказал он часовому, предъявив удостоверение заместителя начальника Службы безопасности президента. — Мне нужен дежурный.