Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

— Только учти, я люблю «Наполеон», настоящий. Вот в кабинете Дудаева под Новый год и разопьем. И Павлу Сергеевичу нальем. У него сегодня день рождения.

Как и все военные, Рохлин привык доверять вышестоящему начальству, полагая, что они обладают более точной и полной информацией. Если принято решение, то командир должён не сомневаться, а выполнять поставленную задачу.

Проводив Квашнина, Рохлин собрал всех командиров частей.

— Это наше последнее совещание перед началом боевых действий, — сказал он. — Перед нами сильный и хорошо подготовленный противник. Главное для нас: выполнить поставленную задачу, нанести максимальный урон противнику и сохранить людей. Задача наша следующая: войти в город, обеспечивая фланг главной группировки. Разведка у Дудаева сильная, нас ждут на всех направлениях. Перед началом наступления необходимо нанести артиллерийские удары по тем точкам, где находится или предполагается противник. В город входим так: первым идет двести пятьдесят пятый полк, сбивает огнем все на своем пути, за ним тридцать третий полк блокирует весь путь, выбирает наиболее высокие здания и оборудует в них опорные пункты, удерживает мосты и обеспечивает подвоз боеприпасов. Отдельный разведывательный батальон идет параллельно первому мотострелковому батальону, за ним идет второй мотострелковый батальон. Параллельно нам будут наступать основные силы: восемьдесят первый полк и сто тридцать первая бригада. Блокировать каждый перекресток, каждую улицу. По каждому блоку — номера БТРов и пофамильный список расчетов. БТРы должны быть максимально загружены боеприпасами. Подготовить бронегруппу для вывоза раненых. Посадить наблюдателей по всему маршруту движения. В каждом подразделении — артиллерийский корректировщик. Здесь, в Толстом Юрте, остается артиллерия и два танка — резервная группа. Еще раз прошу беречь людей. Все свободны. Начальнику артиллерии Кириченко остаться.

Когда все вышли из штабной палатки, Рохлин дал Кириченко карту:

— Здесь отмечены скопления противника на нашем участке. Карту нам передали чеченские друзья. Завтра, перед началом наступления, в шесть ноль-ноль наносишь удары по всем обозначенным районам. Затем начинаешь бить вдоль дороги по маршруту нашего движения: слева и справа. Это опасно и требует большого искусства, но гарантирует от ударов с флангов. Ошибок быть не должно.

— Мы готовы, — заверил Кириченко.

— Хорошо. Вся надежда на тебя. Сверь еще раз радиочастоты. Снарядов не жалеть, своих не гробить.

Кириченко вышел из палатки, а Рохлин опять склонился над картой.

Получив информацию о готовящейся операции федеральных войск, Масхадов поспешил сообщить ее Дудаеву.

— Мои друзья из Москвы передали ту же информацию, — сказал Дудаев. — Значит, 31-го они начинают штурм. Что у нас готово к встрече новогодних гостей?

— Наша группировка войск насчитывает десять тысяч человек, без учета ополченцев и «диких» отрядов, которые никому не подчиняются. Наиболее боеспособные части: абхазский полк Басаева — тысяча двести человек, полк спецназа МВД Ичкерии — восемьсот человек, спецназ МГБ «Борз» — восемьсот человек, отряды наемников с Украины более трехсот человек. Из Афганистана, Сирии и Ливана около четырехсот человек. От Конфедерации народов Кавказа — до шестисот человек. И отряд «Черные шакалы» — пятьдесят человек.

— Я знаю этот отряд. В Абхазии и Карабахе они больше отличились жестокостью, чем боевыми качествами.

— Кроме того, в городе для федералов приготовлено достаточно сюрпризов. Мины, фугасы, танковые ловушки. Русским неизвестна численность наших отрядов. Многие будут в гражданской одежде. Наши козыри: внезапность, мобильность, знание местности. По тем, кто войдет в город, будут стрелять из каждого дома, из каждого окна. Если они пойдут танковыми колоннами, то мы их встретим гранатометами. По моим данным, на многих танках федералов не установлена активная броня. Против гранатометов — они голые. Так что посмотрим, кто кого.

Утром 31-го декабря над Грозным медленно проплывали тяжелые, снеговые тучи. Солдаты и офицеры сидели в танках и машинах пехоты, смотрели на низкое небо, вспоминали, где и с кем раньше они встречали этот семейный праздник. Последний день года был особым и радостным событием в жизни каждого человека. Говорят, счастье — это ожидание его. В те последние часы уходящего навсегда времени человек остро ощущает быстротечность жизни, понимая, что она, вот так отсчитывая года, уходит безвозвратно. И может оттого, в такие мгновения, хочется многое поменять в себе, стать хоть на миг добрее и чище. Здесь же, на окраинах незнакомого и враждебно настроенного города, не было привычного праздничного ощущения. Были злость и досада, что именно им выпало в такой день сидеть в танках и машинах пехоты и ждать, когда прозвучит команда идти вперед. Солдаты и офицеры понимали, что на улицах города им приготовлены вовсе не столы с угощениями. Но каждый верил: авось пронесет, и сопротивление чеченцев будет недолгим.

Рохлин, сидя в штабной машине, приказал:

— Ну, бог войны, начинай.

На другом конце провода начальник артиллерии корпуса полковник Василий Кириченко ответил:

— Есть, товарищ генерал.

Артиллерия открыла огонь по Петропавловскому шоссе, ведущему в город, и по объектам, отмеченным Рохлиным на карте накануне вечером.

Сводный батальон тридцать третьего полка под командованием полковника Владимира Верещагина еще 30-го декабря захватил мост через реку Нефтянку и занял оборону, ожидая основные силы. Даже Верещагин не знал, что основные силы пойдут другим маршрутом.

«Слухачи» подполковника Кузнецова из службы радиоэлектронной борьбы, на одной из частот уловили голоса боевиков. Один из них командовал:

— Всем боевым подразделениям, находящимся на северо-западе Грозного, подтянуться в район Петропавловского шоссе, генерал Рохлин идет через Нефтянку.

Кузнецов тут же доложил Рохлину:

— Основные силы боевиков сосредотачиваются в районе Петропавловского шоссе.

— А теперь и мы пошли, — сказал Рохлин.

Основные силы 8-го армейского гвардейского корпуса начали движение на Грозный в обход чеченских засад, через аэропорт Северный. Одну засаду обойти все же никак не получалось. Русское кладбище было напичкано огневыми точками боевиков.

«Слухачи» Кузнецова продолжали внимательно просеивать в эфир. Среди них сидел человек, все черты которого выдавали местного жителя. На голове у него тоже были наушники.

— Аслан, — сидящий рядом офицер тронул его за локоть. Человек понимающе кивнул и, взяв карандаш, начал быстро записывать.

В эфире звучала чеченская речь: «Они обошли все засады и прут прямо на тебя! — кричал командир одного из отрядов боевиков. — Будь осторожен! Эта хитрая бестия может выкинуть что угодно. Мы не успеем тебе помочь. Он нас здорово развел». «Не переживай, — отвечал другой. — Мы готовы и встретим их как надо. Артиллерию он применять не будет: святыни уважает. В Петропавловской запретил стрелять из пушек по мечети. Русское кладбище тем более не тронет. Тут мы его и похороним».