Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

Молчание Кремля подтолкнуло его искать контакт с Рохлиным. Когда первый раз его эмиссары вышли на Рохлина, генерал послал их. по-русски. Но Масхадов упорно добивался встречи. Рохлин потребовал сдать всех его информаторов в Генеральном штабе и ФСБ и указать все источники денежных потоков в Чечню. Конечно, эти условия были неприемлемы для Масхадова, но что касается участия Березовского и поставок оружия Басаеву, эту информацию он не скрывал.

И вот Рохлина не стало. Зато остались до зубов вооруженные полевые командиры, не контролируемые Масхадовым, которые устремляли свои взоры на Дагестан; Удугов, который стремился к созданию исламского государства на Кавказе, международные террористические центры, делающие из Чечни полигон; униженная Хасавюртовскими соглашениями Российская Армия; нестабильная ситуация в России и олигархи, готовые поживиться за счет Чечни… Достаточно одной искры, чтобы ситуация взорвалась.

«Быть еще одной войне», — подумал Масхадов.

— У русских теперь не осталось настоящих генералов, — сказал своим боевикам Шамиль Басаев. — Да они только и умеют, что убирать с дороги своих. — И вспомнив бои в Грозном, добавил: — Той зимой Рохлин не спал. А в Москве на секунду расслабился и вот результат. Спящего Льва растерзали шакалы. Но мы спать не будем.

Когда Квашнин приехал в Генеральный штаб и зашел к себе в кабинет, он уже знал об убийстве Рохлина. Генеральный штаб гудел, как улей, обсуждая эту новость.

Квашнин знал, что это должно было произойти. Неважно — когда, где и как. Рано или поздно это случилось бы, Лев Яковлевич фатально шел к своей гибели. Нельзя же быть таким прямолинейным здесь, в Москве!

Анатолий Васильевич открыл бар, заполненный коньяками и импортными винами. «А я ведь остался должен Льву ящик коньяка», — вдруг вспомнил он разговор в Моздоке накануне штурма Грозного. Ему захотелось выпить водки. Он спросил адъютанта:

— У нас водка есть?

— Никак нет, товарищ генерал.

— Почему?

Адъютант пожал плечами:

— К вам приезжают люди все больше уважаемые…

Анатолий Васильевич налил себе рюмку коньяка, выпил залпом и задумался. Рохлин всегда критически относился к нему: и тогда, в Грозном, и здесь, в Москве. Когда, став начальником Генерального штаба, Квашнин подготовил план реформы армии, Рохлин спросил его: «А вы не боитесь, что получится, как в Чечне? Тогда ведь на бумаге тоже вроде все был правильно?» Квашнин ответил тогда: «Мы все спланировали правильно и не виноваты, что правительство не дает денег на реформы в армии».

Сколько перепалок было между ними, а сейчас Анатолий Васильевич почувствовал пустоту. Что-то важное ушло вместе с Рохлиным…

Сообщение адъютанта вывело Квашнина из задумчивости:

— Товарищ генерал, звонили из администрации президента, рекомендовали разослать директиву, чтобы действующие военнослужащие воздержались от участия в похоронах Рохлина.

Квашнин сказал рассеянно:

— Да-да, готовьте директиву.

На похороны Квашнин все-таки поехал. Он увидел там офицеров и генералов, которых он помнил по Чечне и знал по работе в Генштабе. Здесь были бывшие министры обороны Язов, Моисеев, Родионов, командующий ВДВ Шпак, Стаськов. Многие игнорировали его директиву. В том числе, он сам. Начальник Генштаба почувствовал, что стал выше в своих собственных глазах. Это чувство усилилось, когда он вспомнил, что министр обороны Игорь Сергеев рано утром отправился в госпиталь, сказавшись больным. Главный военный госпиталь имени Бурденко был в трех минутах езды от Дома офицеров Московского военного округа, где шло прощание с генералом Рохлиным.

Огромная очередь пришедших проститься с Львом Рохлиным протянулась от Дома офицеров до самой набережной Яузы. Весь парк перед Домом офицеров тоже был забит людьми. Под деревьями развевалось шахтерское знамя. Все пикетчики пришли проститься с генералом. Минуло обеденное время. Солнце клонилось к закату. Руководитель похоронной комиссии, заместитель председателя Государственной Думы Артур Чилингаров уже назначил время выезда на кладбище, но люди все шли и шли. Милиция перекрыла подходы к зданию. Позднее Артуру Николаевичу придется доказывать своим избирателям, что он не пытался сокращать траурные мероприятия. Ему не поверят, и он вынужден будет просить членов похоронной комиссии подтвердить это письменно…

На похороны приехали известные деятели культуры, люди разных политических взглядов.

— Последний раз я видел здесь столько народа, когда хоронили маршала Жукова, — делился своими наблюдениями старик, проживающий по соседству. — И ведь тоже никого не приглашали. Молчали. В опале он был.

— Такие люди всегда в опале, — откликнулся другой старик. — Их или поганят, или молчат про них. Но народ-то знает, кто чего стоит.

К зданию Дома офицеров подъехал мэр Москвы, и бывший соратник Ельцина Михаил Полторанин, толпа анпиловцев начала выкрикивать:

— Ельцин — убийца!

«А мне-то зачем это кричать? — подумал Юрий Михайлович. — Ельцину и кричите».

Пройдя мимо гроба с телом генерала, мэр оказался в окружении лидеров оппозиции, которые наперебой старались пожать ему руку, и создавалось впечатление, что, несмотря на невысокий рост Лужкова, окружившие его политики будто бы заглядывали ему в лицо снизу вверх. Широко шагая, к нему подошел Зюганов и крепко со значением пожал мэру руку. Встав с Лужковым рядом и рассматривая проходящую мимо гроба публику, он спросил у московского градоначальника:

— Юрий Михайлович, а как идет подготовка к спартакиаде?

— По плану, — сдержанно ответил Лужков, удивившись не к месту и не ко времени заданному вопросу.

17-го июля, в день восьмидесятилетия убиения царской семьи, в Санкт-Петербурге хоронили останки, которые Русская Православная церковь не признала царскими. А по всей России шли панихиды и Крестные ходы.

На Славянской площади в Москве начался большой Крестный ход. Когда он проходил мимо Старой площади, Чубайс наблюдал за ним из окна здания администрации президента. Березовский, проходивший по коридору здания, увидел Чубайса, стоящего у окна, подошел к нему и спросил:

— Что вы там разглядываете, Анатолий Борисович?

— Да опять православные куда-то идут Крестным ходом.

— Судьба у них такая, Анатолий Борисович, — ответил Березовский. — Что им еще остается? А нам делами нужно заниматься. У нас еще много дел в России…

Ольга Щедрина зашла в старинное здание, выстроенное в державном стиле, в центре Москвы и поднялась в приемную Соколова.

— Игорь Николаевич ждет вас, — сказала секретарша.

Ольга зашла в просторный кабинет. Соколов приветливо вышел из-за стола и пригласил ее к маленькому столику в углу кабинета. Он достал бутылку вина и разлил в фужеры: