Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

— Лев Яковлевич, вы хотели съездить в Балашиху. А потом слетать в Мурманск. Я бы вам не советовал делать этого, — неожиданно прошептал Стрелецкий, когда Рохлин собрался уходить от него.

— Как это: не надо? — удивленно спросил Рохлин.

— Чувство у меня нехорошее, — сказал Стрелецкий.

— Петр, — позвал Рохлин сопровождающего его Рогозу. — Кто спросит, скажи: улетел в Мурманск.

В лесочке, на повороте во Внуково стоял джип. В нем сидели крепкие, коротко стриженные молодые люди. Время от времени они разговаривали с кем-то по сотовому телефону. А в это время генерал Рохлин уже мчал на машине по трассе Москва — Волгоград.

Рохлин не боялся смерти. Тысячу раз он видел ее так близко, что казалось, при надобности мог бы потрогать ее руками. После того, как его крестили, он стал, при случае, говорить, что все в руках Господа Бога. Насмотревшись на тех, кому он многие годы служил и кому подчинялся, и вспомнив тех, кто был с ним рядом и кто отдал жизнь выполняя его приказы, генерал понял, что они шли на смерть веря ему, Рохлину, а не Ельцину и Грачеву «Единственное, что можно сделать, так это лишить меня жизни. Но что моя жизнь по сравнению с теми миллионами, которые создавали, строили и, умирая, защищали Россию. Ни-че-го!»

Юрий Михайлович Лужков встал из-за стола, приветствуя Рохлина. В щелочках глаз угадывалась глубоко запрятанная улыбка.

— В прошлый раз вы с нами крепко ругались, но отстояли-таки кладбище, — сказал мэр.

Рохлин пожал ему руку.

— Юрий Михайлович, кладбище — это же святыня, память о героях Первой мировой войны. Помните, Суворов сказал: «Пока последний солдат не будет похоронен, война считается неоконченной»? В Ростове еще целые вагоны стоят не захороненных солдат и офицеров, ‘и мне бы очень не хотелось, чтобы в будущем на месте могил моих солдат и офицеров строили увеселительные заведения или рынки.

— Мы разобрались с той ситуацией, — заверил его Лужков. — Скоро начнется строительство мемориального комплекса героям Первой мировой войны. Ну, а сейчас с чем пожаловали?

— Юрий Михайлович, я планирую организовать массовые акции протеста. В Москву съедутся около двадцати тысяч человек — шахтеры, казачество, отставники. Хочу согласовать наше с вами взаимодействие по обеспечению порядка.

— Я думаю, здесь вопросов не будет, мы согласуем со всеми службами.

— Юрий Михайлович, страна висит над пропастью. Сейчас все исчисляется не годами, а днями.

— Да, ситуация катастрофическая, — согласился мэр.

— Если бы правительством руководили такие люди, как вы, а не «киндер-сюрпризы», то Россия от этого только выиграла бы, — сказал Рохлин. — Пора уже объединять все государственно-патриотические силы.

— Я всегда готов сотрудничать со всеми конструктивными силами, — сказал Лужков, прощаясь с Рохлиным.

Юрий Михайлович был трезвым и дальновидным политиком. Обладая солидным хозяйственным опытом, приобретенным еще в советское время, он плавно и органично сменил на посту руководителя Москвы Гавриила Попова. В девяносто втором году Лужков привел на Красную площадь шоферов-дальнобойщиков с целью оказания давления на съезд народных депутатов и, выступая в Кремле перед депутатами, занял пропрезидентскую позицию. Отличился он и при разгоне первомайской демонстрации: Но Ельцин не терпел вокруг себя самостоятельных людей, и вскоре Лужков это почувствовал на себе. В сложившейся ситуации он вел себя достойно. Упрекнуть его было можно, но отрицать очевидное было нельзя. Юрий Михайлович не лез в политики российского масштаба, ему было достаточно своего города. Он потихоньку обустраивал Москву: прокладывал дороги, реставрировал вокзалы, и это было известно многим. Его поддержка моряков Черноморского флота, позиция вокруг Севастополя, восстановление Буденновска были замечены военными, и они не раз высказывали ему свою признательность. В свою очередь, Лужков мог себе позволить чувствовать себя в столице хозяином и встречаться с теми, кого он хотел видеть, а не на кого ему укажут.

Рохлина Юрий Михайлович уважал и не скрывал этого. Когда генерал поднялся, чтобы попрощаться с ним, мэр неожиданно протянул ему ключи.

— Лев Яковлевич, хочу выполнить приятную для меня миссию. Правительство Москвы решило подарить вам джип.

— Мне уже казаки подарили коня, — начал отказываться генерал. — Меня и так обвиняют, что генерал Рохлин, мол, хочет въехать в Кремль на белом коне.

В лето девяносто восьмого года Москва задыхалась от жары. Рядом с Горбатым мостом, на лужайке возле забора раскинулся шахтерский палаточный городок. Раздетые по пояс здоровые, крепкие мужики стучали касками по брусчатке у Дома правительства. Над головами у них развевалось черное знамя, на котором были написаны слова «Шахтерская армия спасения». Это уже были не те шахтеры, которые в комфортабельных поездах на деньги профсоюзных боссов в девяносто втором году приезжали воздействовать на съезд народных депутатов. Те, постучав касками о брусчатку Красной площади, шли в московские гостиницы и рестораны и гуляли на всю ивановскую. Но весной девяносто восьмого на Транссибирскую магистраль вышли уже другие люди: доведенные до отчаяния сибирские шахтеры. Они перекрыли дорогу и потребовали отставки Ельцина и правительства. На разблокировку дороги Ельцин направил дивизию МВД. Целую неделю страна была на волоске от гражданской войны. Президента спас губернатор Аман Тулеев. Шахтеры ему поверили и ушли с дороги. Но положение оставалось прежним, в шахтах продолжали гибнуть люди, врачам и учителям не выдавалась заработная плата. Шахтеры протестовали против закрытия шахт. Увидев, что их требования игнорируются, для пикетирования правительства, горняки направили в Москву своих представителей. Они разбили свои палатки у Дома правительства. И тут к ним зачастили эмиссары. Одним хотелось, чтобы горняки побыстрее убирались из Москвы и не оскорбляли своим видом столицы. Другие видели в шахтерах поднимающийся рабочий класс России, который своим давлением отправит в отставку правительство. Несколько раз к шахтерам приезжал Рохлин. В свой последний визит он приехал, взяв с собой атамана Кудинова. Они вышли из машины.

Рохлин через мегафон обратился к шахтерам:

— Ребята, продержитесь немного, недолго уже вам осталось. Мы организовали штаб в вашу поддержку. Вы знаете, представители шахтерских регионов работают в Думе. Скоро вам на подмогу подъедут казаки, офицеры-отставники. Более двадцати тысяч — это солидная сила! Власти тогда будут разговаривать с нами по-другому. Я думаю, скоро всем нашим мучениям придет конец, сколько можно издеваться над людьми?

— Правильно, давно пора, натерпелись уже! — закричали шахтеры.