Константин Сорокин - Трудные дни сорок первого

— Так обед же у нас.

— А где кухня?

— Кухня на болотах навсегда осталась. Там и наши повара…

Я, грешным делом, даже засомневался: неужели так плохо? Заместитель командующего армией по тылу подтвердил: да, во многих подразделениях продукты на исходе. Но особенно тревожно было с боеприпасами. Каждый патрон, граната, снаряд — буквально на вес золота. И я предложил генералу Куркину:

— Надо немедленно позвонить в Генеральный штаб.

— Да, — согласился он, — иного выхода нет.

Здесь следует, вероятно, сделать пояснение: почему мы решили обратиться сразу в Москву, минуя командование фронта. Дело в том, что при возникновении очень важных и срочных вопросов, а тогда они редкий день не возникали, командарму 50-й и мне было разрешено выходить непосредственно на Генеральный штаб и Главное политуправление. Пользуясь этим правом, мы и связались с маршалом Шапошниковым, доложили о своих бедах и нехватках: нужны боеприпасы, продукты питания, обмундирование. Борис Михайлович ответил почти теми же самыми спасительными словами, которые нам уже не однажды доводилось слышать:

— Поможем. Только учтите, голубчики, ресурсы у нас очень ограниченны. Что есть — дадим. Кстати, обратитесь к местным партийным и советским организациям. Они, уверен, тоже не откажут…

Помощь, обещанная Шапошниковым, пришла незамедлительно. Первым на наши просьбы откликнулся А. И. Микоян, в то время председатель Комитета продовольственно-вещевого снабжения Красной Армии. Войска стали получать из государственных резервов муку, мясо, сахар, другие продукты. На подходе было и зимнее обмундирование.

Полное понимание и поддержку нашли мы и у местных организаций — с ними были установлены прочные связи. Для пополнения автобатальонов, подвозивших в части про-довольствие и боеприпасы, они выделили нам сто автомобилей. Кроме того, в распоряжение медслужбы армии передали значительную часть медикаментов и перевязочных материалов, имевшихся в городских аптеках и на складах.

Все пошивочные мастерские Тулы были мобилизованы для работы на нужды фронта. Дни и ночи, не разгибая спины, трудились в них женщины всех возрастов, шили для бойцов белье, телогрейки, ватные брюки. К работницам мастерских присоединились сотни добровольных помощниц, которые на дому выполняли заказы армии на обмундирование.

Разве же забудут когда-нибудь воины 50-й армии подвиг тульских женщин? Никогда! Ведь это они, женщины, копали противотанковые рвы, отправлялись с медицинскими сумками через плечо на передний край обороны, выносили из огня раненых, выхаживали их в госпиталях. Тулячки и хлеб выпекали, и пищу для бойцов варили, и белье стирали, и выполняли множество других дел. И они же на первых порах боеприпасами нас выручили. А произошло это так. Призадумались мы тогда, нельзя ли до подвоза снарядов и патронов с отдаленных баз снабжения раздобыть их в самом городе? Надо поискать, быть того не может, чтобы Тула не имела запасов. Вызвали комиссара штаба артиллерии армии старшего батальонного комиссара В. Н. Бородина.

— У него, — заверил Леселидзе, — нюх на снаряды.

Не знаю, был у Бородина «нюх» или нет, только скоро он явился сияющий, доложил:

— Есть боеприпасы!

Честно говоря, даже как-то не сразу поверил в этакую находку, спросил:

— Где же добыли, из Москвы привезли?

— Зачем — из Москвы, товарищ бригадный комиссар. Здесь нашли, так что без подвоза пока обошлось. Как нашли? Женщины помогли, они на след навели.

Это была находка, ценность которой сейчас трудно себе представить. Одного до сих нор не могу понять: как могло затеряться поистине бесценное для нас добро? Должно быть, в суматохе эвакуации о складе со снарядами просто забыли. А вот милые и славные женщины-тулячки помнили.

Во всем, что касалось помощи местных организаций армии, самое деятельное участие принимал комиссар штаба армии старший батальонный комиссар Алексей Григорьевич Нарышкин. Он был направлен к нам с должности секретаря Тульского обкома ВКП(б) по промышленности. Человек кипучей энергии и неистощимой работоспособности, Нарышкин вникал во все стороны жизни соединений и частей армии. Ему до всего было дело. То наладит выпечку хлеба или направит старых специалистов на ремонт танков, то привлечет оружейников и организует сборку пулеметов из неизрасходованных запасных частей. И вообще ни один вопрос обеспечения войск не обходился без его помощи. Но особенно много сделал Алексей Григорьевич по сколачиванию нашего штаба. Задача эта была не из простых, ведь формировался он из двух штабов — бывшей 26-й и 50-й армий. Нужно было обеспечить слаженность всех служб. И тут Нарышкин выступил настоящим организатором и партийным вожаком. Именно благодаря его усилиям, как, разумеется, и стараниям полковника Аргунова и других товарищей, вся многогранная деятельность армейского штаба приобретала четкие формы и деловой характер.

Выйдя из окружения, 50-я армия не получила передышки, в которой так нуждалась. Ее дивизии необходимо было самым срочным образом пополнить не только вооружением, но и людьми. Остро обстояло дело с командным и особенно с политическим составом во взводах, ротах, батальонах. В частях не хватало более тысячи политработников.

Словом, трудностей было предостаточно. Однако мы твердо верили, что все они, в том числе и пополнение армии политработниками, будут преодолены и что биться с ненавистными захватчиками воины будут, как и раньше, до последнего патрона. Такую уверенность вселял в нас героизм, проявленный личным составом при выходе из вражеского окружения. Теперь нам следовало еще больше укрепить моральный дух бойцов и командиров, еще прочнее сцементировать их ряды. Добиться этого можно было, значительно активизировав партийно-политическую работу в войсках.

Многое, что следовало предпринять в сложившихся условиях, мы делали. Работники политотдела армии во главе с его начальником старшим батальонным комиссаром Иваном Михайловичем Богдановым дневали и ночевали в войсках. Совместно с политорганами и комиссарами соединений и частей они подбирали достойных товарищей из числа красноармейцев для руководства партийными и комсомольскими организациями. К сожалению, всех образовавшихся прорех закрыть не сумели, слишком много их обнаружилось в армии. Рассчитывать же на помощь местных организаций мы больше не могли — значительная часть кадров Тульской парторганизации выехала с эвакуированными предприятиями в восточные районы страны, а многие еще раньше были направлены в войска.

Серьезным источником для пополнения командно-политических кадров был Тульский рабочий полк. Здесь имелось немало бывших партийных работников, организаторов производства, педагогов. Каждый из них мог бы возглавить партийную или комсомольскую организацию, принять командную должность, стать комиссаром части или политруком подразделения. Но мы решили сохранить полк как самостоятельную боевую единицу, олицетворяющую собою подлинно народную защиту города. При создании Тульского боевого участка Военный совет армии включил его во второй эшелон. При штурме поселка Рогожинского в начале ноября он тоже продвигался вторым эшелоном вслед за частями 154-й стрелковой дивизии, а при формировании подвижной группы, нацелепной на Калугу, мы оставили рабочий полк с основными силами армии. В их составе он и подошел к Калуге, принял участие в боях за нее.