А Гейнс - Очерк боевой жизни ахалтекинского отряда 1880-1881 гг.

Текинцы не ответили ничем на взрывы, которые приняли, вероятно, за орудийные выстрелы, изредка раздававшиеся с батарей. Они не имели даже часовых на верху стене и только кое-где заявляли о своем существовании отдельными выстрелами, точно заманивали нас попробовать сделать нападение.

В эту ночь успели приготовит ровики для артиллерийской прислуги в виде продолжения батареи у Ставропольского редута, так как в один ряд должны были стать четыре орудия 1-й батарейной батареи 21-й бригады, шесть орудий 3-й легкой батареи 19-й бригады и восемь орудий 4-й легкой батареи 20-й бригады, вскоре за ночным взрывом колонна полковника Гайдарова, усиленная всею 4-ю легкою батареею 19-й бригады, была уже на ногах. Среди совершенной темноты она начала стягиваться в Опорную калу и перед рассветом была готова к наступлению. [68]

Действие артиллерии перед штурмом. — Действие колонны подполковника Гайдарова. — Бомбардирование. — Взрыв мину. — Впечатление, произведенное ею на обе стороны воюющих. — Первый момент после взрыва. — Эскалада: действие колонн правого и левого флангов и 3-го батальона самурцев. — Занятие вала пехотою. — Появление на западной стене колонны подполковника Гайдарова. — Описание устройства крепостной стены. — Занятие стен артиллерию. — Спуск войск во внутренность крепости. — Движение к кургану. — Занятие его. — Овладение внутреннею калою. — Преследование.

Чуть забрезжил свет, 12-го января, как за раздавшимися выстрелами у Опорной калы, в траншеях обоих флангов, все наши батареи начали перекликайся. Редкая орудийная пальба, усиливаясь постепенно, стала присоединяться к выстрелам 4-й легкой батареи 19-й артиллерийской бригады, которая еще до зори, будучи развернутою перед Опорною калой в голове колонны подполковника Гайдарова, своими первыми выстрелами начала славный предстоящий бой.

В начале слабый свет еще не позволял биноклям отчетливо разбирать очертания предметов в окрестностях Мельничной калы, куда направлялся огонь батареи: но когда взошедшая яркая заря дала возможность различать предметы, то батарея взялась в передки, выдвинулась вместе со всею колонною сажень на полтораста и с этой второй позиции занялась по указанию начальника колонны пробиванием входа в калу для пехоты. С третьим выстрелом задача была решена; когда же с четвертого и пятого выстрелов западный фас, обвалился совершенно, то подполковник Гайдаров, просил приостановить разбивание калы из опасения лишить пехоту прикрытия. Осталось теперь занять Мельничную калу.

К этому, времени орудийная пальба по всей нашей линии достаточно оживилась: брешь-батарея из всех орудий принялась за уничтожение работы текинцев по починке стены, разбитой еще 8-го [69]января…. Уже вершина стены обнажалась и, вслед за начавшей осыпаться землей, с гребня ее стали взлетать обрывки войлоков, которыми неприятель связал обваленный верх своего вала, а из остальных батарей началась пристрелка по крепости, как говорится на чистоту.

Между тем полевое дело подполковника Гайдарова разгоралось жарче и становилось серьезнее: стройно, под музыку, колонна его приближалась к Мельничной кале для овладения последней позицией: линия пехоты со спешенными казаками и конногорным взводом на левом фланге, прикрывшись цепью, не изменяя ноги и равнения, вступила в район сильного обстрела. На встречу им, по внутренней стороне западной стены крепости, бегом, большими толпами спешили текинцы, и вскоре частый град ружейных пуль посыпался с траверза, с укрепления, выдвинутого перед траверс, из-за песчаных курганов и крепостных стен. Приблизившись к плотине, цепь бегом захватила ее и залегла, затем рота за ротой стали заходить за стены калы: вслед за пехотой, еще торжественнее, выдержанной рысцой, выражавшей полное спокойствие, выехала 4-я батарея 19-й бригады с посаженною прислугою. Осыпаемая пулями, она с уставною аккуратностью снялась с передков, и клуб дыма над головами текинцев, торчавшими из подковообразного укрепления. Заставил их мгновенно исчезнуть, чтобы укрыться от шрапнельных пуль и осколков.

Без промаха шрапнель за шрапнелью посылала батарея в ответ на сильный перекрестный ружейный огонь; с замечательною меткостью ракеты капитана Сергеева спускались в укрепление перед траверзом; но трескотня ружей не уменьшалась: частый огонь нашей пехоты из-за платины и из калы старался всеми силами ослабить огонь противника, но текинцы до самого бомбардирования не отказывались от такой приманки, как открыто стоявшая артиллерия всего в трехстах саженях: весь огонь их был направлен, на нее. Четыре, часа стояла батарея под таким перекрестным с ним, какой редко испытывался ею даже в регулярных войнах, а во время текинской экспедиции не встречалось, конечно, ничего подобного; но ни этот огонь, на поминутное громкое шлепанье и свист пуль не возмущали прежнего торжественного спокойствия, сохраняемого офицерами и солдатами.

Но вот огонь нашей пехоты становится реже; чуткие и под [70]огнем спокойные текинцы отгадывают причину; отважнейшие из них уже хотят воспользоваться недостатком у нас патронов, вскакивают и, махая ятаганами, сзывают других для рукопашная боя; уже сбегается порядочная толпа, и горсть нашей пехоты с неприятным чувством ждет возможную схватку с тучами неприятеля, скрывавшегося за стенами…. но громко треснул разрыв шрапнели над головами смельчаков, и вся толпа опять нырнула в траншею… еще шрапнель… еще… и бесследно исчезают приготовленные к нападению. Редкая пальба пехоты снова соблазняет текинцев попытать счастье: тот же призывной крик начинает раздаваться в другом месте…. артиллерия делает небольшую выдержку, необходимую для новой установки трубки, и нисколько шрапнелей вторично охлаждают порыв неприятеля. Благодаря артиллерии, текинцы пропустили невозвратимый момент: патроны подвезены, и снова папахи текинцев стали выскакивать в мгновение и быстро исчезать после сделанного выстрела.

Началось бомбардирование: все семьдесят два орудия слили свой гром с громом рвущихся снарядов, с залпами пехоты, шипением ракет и резким хлопаньем картечи… Заметались текинцы на южной и восточной стенах, с которых беспрерывно брызгами взметаемая пыль наглядно показывала, что от разрывов гранат деваться некуда. Все не имевшие верного углубленного прикрытия кинулись в блиндированный ямы, а часть, выйдя из северных ворот, стала размещаться по наружному рву восточной стены, как видно с целью кинуться в случай штурма на фланг колонны, долженствующих наступать от великокняжеской позиции; но те из текинцев, которые засели скрытно со своими бойницами, без промаха посылали пули всем показывавшимся из-за насыпи. Так, за нисколько минут до штурма, поплатились замечательно храбрые офицеры: убитый артиллерист, штабс-капитан Грек и раненый подполковник Цинринский. Среди густых облаков дыма, глаза противника хорошо отличали офицеров даже по краю фуражки и большую часть оплошных посылали из строя либо в могилу, либо на перевязку.