А Гейнс - Очерк боевой жизни ахалтекинского отряда 1880-1881 гг.

Текинцы не уступали дешево свой оплот; явная смерть не пугала их, и напор нашей силы заставлял отважного противника только вершками уступать свое место, не прекращая боя на вершинах стен, составляющих южный уголь.

Тут кстати сказать об устройстве стен, о которых ходили легендарные рассказы: они состояли из наружной и задней глиняных стен, каждая толщиною фута в полтора, а высотою от 10 до 12, середина же между ними была набита глиной; верхняя площадь этой утрамбованной внутри глины, не доходя до высоты стен на аршин или полтора, представляла таким образом, если идти вдоль стен, что-то в роде улицы от пяти до семи аршин шириною, окаймленной с обеих сторон станками. [74]Для схода внутрь крепости, задние стенки были по местам обвалены, а по скату стены сделаны были углубления дорожки вроде промоин. Во время сильного обстреливания стен анфиладным огнем, текинцы дошли до необходимости врываться партиями в верхнюю часть степы; таким образом, оставленные между ямами промежутки, поднятые насыпною землею, образовали прочные траверзы, за которыми они находили безопасное укрытие и могли сквозь бойницы вести пальбу даже во время сильного бомбардирования. Из этого описания устройства стен понятно, как трудно было биться нашим и на степах: эти траверзы служили для нас брустверами, которые приходилось брать, влезая на них из глубины соседних ям; дорого обходилось нам постеленное завладевание траверзами еще потому, что текинцы обороняла их до тех пор, пока, переколотые и перестрелянные, до последнего, очищали свободный доступ к следующему траверзу; только небольшая часть их успела проделанными внутри стены особенными ходами уйти внутрь крепости.

Не смотря на серьезность боя, можно было любоваться, с какою отважностью, не считая неприятеля, наши конкурировали с многочисленными толпами текинцев, с какою быстротой партии охотников с офицерами впереди сближались между собою…. Прошло минут двадцать, и весь верх стены был а наших руках.

Во все это время те же семьдесят два орудия продолжали греметь неумолкаемыми перекатами; дым белым туманом стлался внутри крепости, а от разрыва шрапнели над северною стороною ее, он волновался густым большим облаком, из которого беспрерывно сыпался град шрапнельных пуль. Все оставшиеся еще в крепости к стороне кургана кинулись и пески; заметив это, поручик Дейкин и штабс-капитан Лазарев, выкатив в поле четыре орудия из батареи № 5-го, первыми начали преследование уходящего противника.

Последние же толпы защитников, уцелевших в рукопашном бою, окруженные пороховым дымом, медленно, словно нехотя, подвигались к северной стороне; наши солдаты, вытянувшиеся вдоль стен, торопились вкладывав патроны при частой стрельбе, видя, как пули их без промаха вязли в густой массе, отступающих. Это был последний расчет с неприятелем и за каждый пройденный им шаг старались заставить его заплати несравненно большим числом жертв, чем то, которым покупали мы победу при наступлении. Но отступление свое текинцы не пятнали бегством; [75]да впрочем, куда было им бежать? впереди их треск, дым и звонкая стукотня о сухую землю, более 9,000 шрапнельных пуль, падавших в минуту, указывали скорее на ожидавшую их могилу, чем на свободный проход.

Отвечая на каждый шаг, уступаемый текинцами наплывом большого числа войск, мы поторопились втащить на стену и картечницы; среди первых выстрелов послышалась мерная стукотня картечниц гардемарина Голикова и поручика Карпова. Минуту спустя, артиллеристы тащили на лямках и горные орудия; вскоре клубы, дыма из орудий поручика Тамкеева обвивали поднятый на обвале императорский штандарт, а между полковыми знаменами на артиллерийской бреши два орудия штабс-капитана Федорова тоже начади посылать смерть вдогонку отступающими.

С вершин высоких степ ясно раскрылась перед нами внутренность Денгли-тепе: на всем пространстве ровной площади ее, густо заставленном кибитками, не было заметно даже попытки какими-нибудь фортификационными постройками затруднить наше дальнейшее движение и стало ясно, что следует, для достижения лучшего результата и наименьшей потери, не откладывая ни минуты, начать преследование противника, отступавшего к выходу в пески на северной стороне.

Полковник Куропаткин первым спустил три роты ширванцев по направлению к той части стены, на которой виднелись самурцы первого батальона. Занимаясь осмотром кибиток и обстреливанием блиндированных ям, в которых засело много текинцев, ширванцы тихо подвигались вперед. Немного позже, с целью очистить от неприятеля все пространство, прилегавшее к южному углу, с артиллерийской бреши спустилась тоже часть колонны полковника Козелкова. Редкая ружейная, но безостановочная пальба слышалась в кибитках, между кибитками в ямах и во всех скрытых местах, где постоянно открывали притаившихся текинцев:

Артиллерий огонь к этому времени прекратился окончательно, только шесть горных орудий, установившись на стенах, и четыре мортиры подпоручика Чердилели, расположенные внутри крепости, как видавшие все, что происходило, продолжали пальбу по северной стороне.

Большая часть войск, превратившись в зрителей, пристально следила со стен за действием рот, спущенных в крепость, и за текинцами, столпившимися у кургана. Едва ширванцы прошли [76]половину пространства по ширине крепости, как полковник Куропаткин, бегом догнав их, приказал начать прерванное наступление по направлению к кургану. Майор Сивинис, развернув фронт трех рот своего, батальона направо, начал наступление по указанному направлению, пробираясь между трупами, густо покрывавшими площадь крепости. Место впереди была видимо очищено.

Роты, заняв по фронту более четырехсот шагов с ротою самурцев, двигавшеюся по западной степе, образовали вместе непрерывную линию; как продолжение ее держась на той же высоте, западнее крепости, две роты 1-го батальона самурцев со спешенными казаками на левом фланга и двумя конно-горными орудиями, под начальством капитана Юдина, наступали на ложементы в песчаных курганах, а охотники подпоручика Воропанова, двигаясь сначала по верху восточной стены, потом спустились и продолжали наступление вдоль внутренней стороны ее.

Следя с высоты за общим ходом дела, поручик Карпов и штабс-капитан Федоров, заметив отсутствие артиллерии в передней линии войск, по собственной инициативе тоже спустились с орудиями и картечницей и постепенно стали настигать наступавших на курган, таща руками свою артиллерию; то же сделали и некоторые части пехоты из колонны полковника Козелкова: некоторые роты, полуроты и даже отдельные команды стали входить в промежуток между правым флангом ширванцев и охотниками подпоручика Воропанова. Сзади и левее ширванцев виднелась тоже какая-то рота, кажется, туркестанского батальона и все это спешило вперед. Без сопротивления внутри крепости и с небольшими схватками на песчаных курганах распущенные знамена на стене и в центре крепости все ближе и ближе подходили к кургану; ложементы наверху его и пальба с вершины, хотя и редкая, указывали на возможность встретить сопротивление. Не доходя пятисот шагов, ширванцы остановились, дали несколько залпов по кургану и, не получив такого же ответа, снова начали наступление. Не далеко от подошвы его все наступавшие снова начали обстреливание вершины кургана. После нескольких залпов и появления на скате знамени ширванцев, окруженного передовыми солдатами, кинулись на штурм с южной стороны 3-й батальон Ширванского полка, а с восточной и даже северо-восточной команды и роты разных частей, начальство над которыми принял генерального штаба капитан Мельницкий. Громкое «ура» снова разнеслось перед лицом противника, запоздавших отступить в пески. [77]