протоиерей Александр Горский - Дневник

Но вечером в понедельник дежурный из старших комнатных (Ф-ский) предварил меня, что младшие студенты отправят ко мне депутата с просьбою об отмене экспромта во вторник. Если бы я не опасался уступкою подать повод студентам и впредь противиться распоряжениям начальства, я не стал бы настаивать на своем требовании. Но рассудив, что поблажка могла вести к очень вредным последствиям, я положил себе правилом быть твердым в принятом решении. Вследствие того, когда явился депутат (из дежурных по спальне) С-вский, я с ним недолго объяснялся, так как он человек малооборотливый и очевидно не имеющий между товарищами никакого авторитета, но потребовал, чтобы прислали ко мне кого-либо из бывших у меня прежде, первых студентов. М-ский не пришел, но после долгого промежутка явился С-вский. Долго с ним боролся я. Вытребовал из правления представление об экзаменах, прочитал ему пункт о двух экспромтах, оставшийся неисполненным, указал на необходимость более полного соображения данных при составлении списка для пользы самого курса, так как около 7 человек, по первым опытам, оказываются, по моему мнению, сомнительными; доказывал и то, что несвоевременность экспромта не лишает его настоящего значения, что Ректор, и без экзамена, не лишен права дать студентам вопрос для краткого сочинения, чтобы испытать их занятия или поверить их относительное достоинство, – наконец довел его до сознания, что требование мое справедливо, и сказал ему в заключение: „Очень рад, что хоть один со мною согласен. Приходите же завтра в 8 часов утра за предложением“.

С-вский пришел ко мне поутру, но не с известием готовности писать задачу, а с грубым объявлением: студенты не будут писать задачи, потому что это противно правилам. – „Как так?“ Потому что прошло время. На такие речи, после всего, что было говорено прежде, нечего было отвечать. Не входя более ни в какие разговоры с посланным, я отпустил его, и, посоветовавшись с О. Инспектором, решился созвать Правление.

Примечая, что раздражение в студентах усиливается более и более, так что и соглашающиеся с нами, снова переходят на их сторону, мы положили не браться за меры крутые, не входить в разыскание первовиновников смятения, но попытаться объяснить им всю основательность предложенного им требования и этим склонить к сознанию своей погрешности, а затем отложить сочинение экспромта до 2-й недели поста. Призваны были первый, третий и четвертый студенты (М-ский, С-вский и К-ков), также двое из принятых до усмотрения, один содержащийся на счет Академии, другой на счет Лавры (А-ко и Д-ев). В убеждении упорствующих принимали участие все присутствующие. Раскрыто было, что требование экспромта в свое время было отложено по снисхождению; „нарушение правила“ тогда, или отложение этого дела, не возбудило ничьего неудовольствия, почему же теперь может возбуждать сопротивление? Говорено о том, что стоящие выше других студенты должны не поддаваться прочим, а руководить их основательными представлениями; что в них должны воспитываться не люди способные только следовать за другими, но твердые и самостоятельные деятели общества. Особенно не принятым еще окончательно в число студентов указано на опасность лишения совсем права учиться в Академии или пользоваться содержанием Лавры. Приведено на память и то, что профессору предоставляется не только вопросами, но и сочинениями испытывать знания студентов. С их стороны представлено нового только то, что в требовании экспромта им виделась карательная мера за неисполнение первой задачи, а не нужда дела. После продолжительных убеждений Бог привел довести их до сознания, что нетребование задачи противно правилам, а ослушание требования. Добившись этого от каждого из ответствующих порознь и предложив им приличные наставления, мы объявили, что так как они теперь еще в горячке, не довольно остыли, то им неудобно заниматься в настоящее время сочинением. Поэтому написание экспромта отсрочивается до 2-й недели. „Когда примирившись с Богом и между собою в Святых Таинствах, снова приступите к ученым занятиям, тогда готовы будете на исполнение своих обязанностей“.

Владыка, выслушав эту историю 7 февраля, выразил сожаление, что дело „не хорошо“, заметив, что не нужно было, не уверившись в исполнении студентами первой задачи, и давать ее; не одобрил, что назначение старших так мало имеет значения, обратившись только в формальное, полицейское учреждение; советовал наставникам и начальствующим действовать согласно и единодушно; в списке по поведению понизить первого студента, поставив его или между последними в первом разряде, или во втором.

Сентября 6. Пятница. У студентов была неисправность по столовой: нехороша рыба, т. е. не свежа, но дежурный по столовой из младших студентов Комаров, не донес о том мне. Вечером, когда пришел ко мне старший – Казанский, дело это объяснилось. Старший не утерпел, привел на суд самого дежурного ко мне. Я сделал Комарову замечание, что не хорошо он сделал, во-первых, не исполнил поручения товарищей, во-вторых, выдумав ответ от меня студентам по поводу будто бы его донесения. Вслед затем пришел запыхавшись Смирнов-Вифанский с такими словами: курс прислал меня сказать, что причиною недонесения давешней неисправности по столовой мне – близкие отношения Комарова к экономскому письмоводителю и к комиссару. Я сказал Смирнову, что обращу внимание на это дело; что мне кажется сомнительным подозрение на Комарова; но во всяком случае это происшествие не расстроит наших отношений.

Сентября 7. О. Инспектор объяснил, что подозрения на Комарова действительно падают.

Сентября 8. Старший К-цин при вечернем донесении объяснил, что студенты недовольны комиссаром. Именно а) потому, что подается в столовой говядина неисправно; б) запись ведется не верно: напр., в вакацию те же расходы показаны на картофель, какие и до вакации, и после вакации. в) дежурному (Лебедеву из младших) комиссар сказал, что нехорошая рыба была подана в пятницу с ведома начальства. – На первое я отвечал, что жалобы на говядину в первый раз слышу и потому не могу считать рассказ уважительным. Для второго потребовал книгу ежедневной записи по столовой. Оказалось: ссылка на картофель не верна, но капуста точно показывалась одинаково: то же 1 ведро и в вакацию, и до вакации. Но, призвав О. Эконома, я объяснил, что если и есть в этом излишество в расходе, то незначительное. Ведро всего стоит 30 коп., но ведь для столовой капуста употреблялась же? Следовательно если ведро капусты и в такой же мере подавалось, как прежде, – то не много доставляли барыша остатки от употребления. На третье обещал обратить особенное внимание и разузнать. – Говорил еще дежурный, что подается говядина старая, жесткая; что раздел порций бывает не всегда равен: иногда две рыбки подают на порцию, иногда одну.