Борис Соколов - Истребленные маршалы

Блюхер навсегда запомнил волочаевские бои: «В снегу, на морозе, полуголодные, после 5 дней под открытым небом, залегли наши цепи перед искусно построенными заграждениями противника у Волочаевки и, движимые единым желанием победить или умереть, — победили. И то, что, по мнению противника, казалось недоступным для нас, — было достигнуто нашими революционными рядами, несмотря на холод, голод и крайне невыгодные для нас условия местности».

Василий Константинович благоразумно не стал раскрывать, так сказать, военно-экономическую подоплеку «чуда у Волочаевки». Зато о нем рассказал близкий к братьям Меркуловым журналист и писатель Всеволод Никанорович Иванов: «Авантюристические владивостокские купцы вооружали каппелевские части, пришедшие с Волги. Вооружения было много во Владивостоке и хранилось оно в складах. Склады эти японское «союзное» командование взяло под свою охрану и тем наложило хитрую лапу на снабжение приморских несоциалистических сил боеприпасами. Снабжение Волжской армии на Тихом океане происходило так: в темные ночи к складам подавались скрыто китайские шаланды, в которых сидела команда из отборных людей во главе с Н.Д. Меркуловым, платила деньги, кому следует, в соответственной валюте, склады раскрывались, и рабочая команда во главе с членом Приамурского правительства Н.Д. Меркуловым таскала бешено ящики с патронами в шаланды. Мне рассказывали, был случай, когда такую деликатную ночную погрузку пришлось проводить в тайфун, и волнение было такое, что «члену правительства» пришлось привязывать себя веревкой поперек пуза к стоящему суденышку.

Так эта тоненькая пуповина снабжения боеприпасами была оборвана в ту пору, когда шли бои под оледеневшей Волочаевкой. Волжская армия на Тихом океане оказалась остановлена рукой японского офицера, отказавшегося принять какое-то количество золотых иен.

«Вооруженные силы», вдруг ставшие безоружными, волей японского командования, под влиянием разного рода международных конференций — Вашингтонской, Дайренской, Чаньчунской — теряли значение, медленно отходили за договоренные между ДВР и Японией линии, сосредоточивались в Спасске».

Планам генерала Молчанова, мечтавшего весной от Волочаевки начать поход в глубь России, японцы не симпатизировали. Они прекрасно понимали, что 10-тысячному белому войску, сосредоточившемуся в Приморье, не одолеть 5-миллионную Красную Армию, коль скоро это не удалось куда более многочисленным ратям Колчака и Деникина. К оккупации же всего русского Дальнего Востока, а тем более Сибири, Япония в тот момент была не готова как из-за недостатка собственных ресурсов, так и, главным образом, из-за противодействия другой великой тихоокеанской державы — Соединенных Штатов Америки. Экспедиция к Хабаровску имела одну цель — сделать ДВР и стоявшую за «буфером» Москву более уступчивыми к японским требованиям насчет концессий на Дальнем Востоке. Когда цель была достигнута, японские офицеры во Владивостоке внезапно вспомнили о самурайском кодексе чести «бусидо» и наотрез отказались за любые взятки отворять двери складов Приамурскому правительству.

Когда белоповстанцы откатывались от Волочаевки и Хабаровска, Блюхер 23 февраля 1922 года обратился с письмом к генералу Молчанову: «Мне хотелось бы знать, какое же количество жертв, какое же число русских трупов необходимо еще, чтобы убедить Вас в бесполезности и бесплодности Вашей последней попытки бороться с силою революционного русского народа, на пепле хозяйственной разрухи воздвигающего свою новую государственность? Какое число русских мучеников приказано Вам бросить к подножию японского и другого чужеземного капитала? Сколько русских страдальческих костей необходимо, чтобы устроить мостовую для более удобного проезда интервентских автомобилей по русскому Дальнему Востоку?..

Среди ваших рядов во время боев под Волочаевкой и Казакевичево я заметил много дельных людей, необходимых в настоящую минуту для государственной работы в России и Дальневосточной республике. Не губите их в угоду чужеземному золоту, и грядущая история нашей страны скажет Вам за это спасибо».

Главком НРА предлагал Викторину Михайловичу и его офицерам перейти на сторону Советской власти, обещая им высокие военные посты. Молчанов письмо проигнорировал и предпочел отвести свои отряды под защиту японских войск. Тем самым он, несомненно, спас себя и своих подчиненных от гибели, если не немедленно, то уж в 37–38 годах — наверняка. Генерал Молчанов умер в 75-м в Сан-Франциско в возрасте 88 лет. Маршал Блюхер был забит насмерть в подвалах Лефортова.

Василию Константиновичу не довелось носить лавры освободителя Владивостока. Из-за конфликта с членом Военного Совета НРА И.М. Погодиным и начальником штаба армии В.К. Токаревским Блюхер в июле 1922 года был отозван с Дальнего Востока. Как водится, у волочаевской победы, которая предопределила и последующее падение столицы белого Приморья, сразу объявилось много отцов, и они не смогли поделить лавры между собой. Поводом для конфликта стало недовольство Блюхера тем, что Вячеслав Константинович иной раз направлял бумаги на подпись сначала Ивану Михайловичу, и только потом — командующему. Москва решила склоку прекратить, заменив Блюхера И.П.Уборевичем. Иерониму Петровичу и довелось вступить в оставленный японцами и белыми Владивосток в октябре 1922 года. Блюхеру же впоследствии выпала сомнительная честь судить Уборевича в июне 1937 года.

Никаких претензий к Василию Константиновичу в связи с его деятельностью на Дальнем Востоке предъявлено не было. Наоборот, его назначили командиром 1-го стрелкового корпуса, дислоцировавшегося в районе Петрограда. Это было куда солиднее, чем военный министр опереточной Дальневосточной республики и командующий армии, боевая мощь которой не превышала полнокровной дивизии.

В северной столице Блюхер пробыл два года, а в 1924-м его направили главным военным советником в Китай к главе гоминьдановского правительства Сунь Ятсену в Гуаньчжоу. К тому времени Блюхер уже женился на Галине Павловне Кольчугиной, с которой познакомился на Дальнем Востоке. У них было двое детей — дочь Зоя и сын Всеволод. Когда встал вопрос, на какую фамилию выписывать Блюхеру заграничный паспорт, Василий Константинович взял псевдоним по имени жены — Галин, а имя и отчество — по именам детей — Зой Всеволодович. Когда ему возразили, что имени Зой нет, будущий маршал парировал: «А что, имена только те, что в святцах?»

В китайской Национально-Революционной армии Блюхер ввел институт комиссаров и стал одним из основных разработчиков плана знаменитого Северного похода, в ходе которого гоминьдановские войска под командованием маршала Чан Кайши в 1926–1927 годах из провинции Гуандун двинулись на север страны, громя армии местных губернаторов-дудзюннов. Очень точно охарактеризовал дудзюннов уже знакомый нам Вс. Н. Иванов, более 20 лет проживший в Китае: «В то революционное время моего пребывания в Пекине (в 1920 году. — Б. С.) Китай в своем государственном устройстве вступил в эпоху «дудзюнната», т. е. «маршалов», что-то вроде наших военных генерал-губернаторов, только с тем отличием, что у нас генерал-губернаторы были из дворян, людьми отличного светского образования, опорой царя. В Китае того времени уже исчезла организация военных сил на основании маньчжурских кланов, племен по «знаменам», любой китаец мог стать «дудзюнном»-губернатором, захватить власть в провинции с населением от 25 до 80 миллионов человек, не имея никакого образования, будучи неграмотным, пользуясь лишь крылатым колесом военного счастья.