Борис Соколов - Истребленные маршалы

Нельзя сказать, что Григорий Иванович безоглядно рисковал собственной жизнью. Из окружения в Белоруссии выходил переодетым, избегая встреч с немцами. В обреченной Керчи пробыл лишь три часа, понимая, что там уже делать нечего. И под Ростовом в конце концов сумел не только отвести из города 56-ю армию без больших потерь, но и разработать план контрнаступления, завершившегося полным успехом уже после отъезда маршала. Нет, мне все больше кажется, что Кулик был отнюдь не бездарным полководцем! Но даже этот успех Сталин в приказе от 2 марта 1942 года ухитрился поставить Григорию Ивановичу в вину: «Дальнейшие боевые события на Южном и Крымском фронтах, когда в результате умелых и решительных действий наших войск Ростов и Керчь вскоре же были отбиты у противника, со всей очевидностью доказали, что имелась полная возможность отстоять эти города и не сдавать их врагу». Хороша логика. Раз Керчь и Ростов удалось захватить вновь, значит, и удержать их ранее можно было без труда. Как будто не изменилась обстановка за эти несколько недель, как будто не пришлось организовывать для освобождения Керчи специальную десантную операцию с привлечением сил двух свежих армий, как будто не были ослаблены к концу ноября силы Клейста под Ростовом, а армия Ремезова не получила подкреплений!

Чтобы закончить разговор о событиях в Керчи и Ростове, нам придется перенестись сразу в 1957 год, когда Кулика полностью реабилитировали и восстановили посмертно в званиях Маршала и Героя Советского Союза. В записке от 4 января 1957 года заместитель министра обороны И.С. Конев и Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко сделали следующий вывод: «На основании материалов изучения дела и оперативных документов, относящихся к боевым действиям на Керченском направлении, Генеральный штаб пришел к заключению, что к 11–15 ноября 1941 года силы противника на этом фронте количественно превосходили наши войска в несколько раз (действительно, если учесть, что у немцев было три более или менее полнокровных дивизии, а советских войск в Керчи уже к 11 ноября осталось 11,5 тыс. человек, то получается, что противник обладал трехкратным превосходством, и даже прибудь Григорий Иванович в Керчь не 12-го, а 11-го, ничего изменить он бы не смог. — Б.С. ) и что в сложившихся условиях командование войсками Керченского направления, а также бывший Маршал Советского Союза Кулик с наличными и притом ослабленными силами и средствами удержать город Керчь и изменить ход боевых действий в нашу пользу не могли. Таким образом, за оставление города Керчи Кулик Г.И. был осужден необоснованно».

Григорий Иванович пребывал в резерве до весны 43-го. В марте у него состоялся разговор с Г.К. Жуковым. Георгий Константинович обещал лично переговорить о нем со Сталиным и добиться его назначения командующим армии. Такой разговор состоялся и возымел действие. В апреле Григория Ивановича произвели в генерал-лейтенанты и назначили командующим 24-й армии Воронежского фронта. Жуков позаботился об усилении армии, вскоре переименованной в 4-ю гвардейскую, свежими дивизиями и артиллерией. Армия Кулика участвовала в наступлении на Харьков и в срыве немецкого контрудара под Ахтыркой. Жуков ходатайствовал о производстве Кулика в генерал-полковники и присвоении ему звания Героя Советского Союза. Однако у Григория Ивановича произошел конфликт с членом Военного Совета Воронежского фронта Н.С. Хрущевым. Никита Сергеевич добился в сентябре 43-го снятия Кулика с должности «за несработанность с командующим фронтом». На этом полководческая карьера бывшего маршала завершилась. В январе 1944 года Кулика назначили заместителем начальника Главного управления формирования и укомплектования войск. На этой канцелярской должности Григорий Иванович пробыл до весны 45-го, когда на него обрушились новые несчастья. 12 апреля Кулик был снят с должности «за бездеятельность». Тогда же его понизили в звании до генерал-майора и исключили из партии.

Истинной причиной новой опалы была, конечно же, не бездеятельность. Наоборот, Григорий Иванович работал весьма активно, постоянно мотался в командировках по фронтам. И нередко при этом вел вредные разговоры, о которых бдительные особисты не забывали докладывать куда следует. Например, во время одной из первых командировок в Рославль в начале 44-го Кулик говорил своему порученцу полковнику И.Г. Паэгле в связи с поражением, которое потерпели советские войска под Оршей и Витебском в схватке с группой армий «Центр» фельдмаршала Эрнста Буша: «У нашего Верховного командования одно на уме: «Только вперед!» Техники с гулькин нос, боеприпасы не подвезены, но в Москве рот на одной ноте увяз: «В атаку, вперед!» У нас, бывает, пехоту сначала всю положат, а затем наступление начинается». Григорий Иванович также вспомнил, как еще перед войной председатель Госплана Н.А. Вознесенский вынес на обсуждение правительства проект постановления, согласно которому размер приусадебного участка колхозника определялся количеством выработанных трудодней: «Я возражал, потому что цель этого проекта — вообще лишить колхозника земли, чтоб на общем поле от зари до зари вкалывал. Куда клонил Вознесенский? Будто земли у нас, как в Иерусалиме, в обрез. А ее у нас — бери не хочу. Сама просится в руки. Все боимся, как бы кому в карман лишняя копейка не попала. Сколько земли, а все нормируют, нормируют. Проклятый Госплан».

18 апреля 1945 года Кулика вызвали в Комитет Партийного Контроля, где обвинили в том, что он «ведет с отдельными лицами недостойные члена партии разговоры, заключающиеся в восхвалении офицерского состава царской армии, плохом политическом воспитании советских офицеров, неправильной расстановке кадров высшего состава армии». Поводом для нового дела послужили заявления генералов И.Е. Петрова и Г.Ф. Захарова, соответственно от 10 и. 17 апреля, написанные по предложению начальника военной контрразведки «Смерш» В.С. Абакумова. Григорий Иванович, в свою очередь, не считал, что разговоры с генералами содержали какой-либо криминал, и в своем заявлении от 23 апреля требовал «свести меня с Петровым и Захаровым и точно выяснить, что никакими мы антипартийными делами не занимались». Но никто его слушать не стал, равно как и устраивать очные ставки между генералами. К тому же начальник Главупрафор-ма генерал-полковник И. В. Смородинов и член Военного Совета Управления генерал-майор Колесников направили министру Вооруженных Сил Н.А. Булганину письмо, где обвинили Кулика в «моральной нечистоплотности и барахольстве, потере вкуса и интереса к работе».

Григорий Иванович ожидал самого худшего. Но Сталин решил еще немного поиграть с давним другом в кошки-мышки. В июле 45-го Кулик был назначен на последнюю в своей жизни должность — заместителя командующего Приволжского военного округа. Командовал округом генерал-полковник Герой Советского Союза В.Н. Гордов. Приволжский округ, где войск было немного, а границы — далеко, традиционно считался местом почетной ссылки для впавших в немилость военачальников. Иногда пребывание там превращалось в короткую остановку на пути в лубянские подвалы. Именно так случилось, как мы помним, с Тухачевским. Гордое, Кулик и начальник штаба округа генерал-майор Ф.Т. Рыбальченко повторили его печальную судьбу. Все трое оказались несдержанны на язык. В мае — июне 46-го две комиссии Министерства Вооруженных Сил проверяли состояние боевой и политической подготовки в войсках Приволжского округа и вынесли неудовлетворительную оценку. Григорию Ивановичу вменили в вину еще и утиную охоту, довольно необычную: бывший маршал лично расстреливал уток из пулемета, установленного на самолете У-2. В июне 46-го Гордова, Кулика и Рыбальченко уволили в запас. Генералы считали свое увольнение несправедливым, и в частных беседах высказывались резкие суждения о министре Булганине, армейских политработниках и даже самом генералиссимусе, не подозревая, что люди Абакумова записывают эти разговоры на пленку В январе 1947 года всех троих арестовали. Позднее на суде Кулик признал: «Будучи разжалованным за сдачу Керчи, я, вместо того чтобы пережить это как большевик, озлобился. Мою злобу еще больше усилило то обстоятельство, что меня стали разыгрывать мои старые товарищи. Я тогда затаил злобу против партии и правительства.