Ludmi Nuez - Моя жизнь — что это было?

В этой главе я не буду описывать все годы моей жизни с Франсиско де ла Нуэс Марреро, опишу лишь события до моего отъезда в Испанию в 1991 году.

Познакомилась я с ним случайно, когда поехала в общежитие МГУ передать через одну кубинку вьетнамки для Виолетты (той кубинки, с которой я работала в Москве в 1978 году и с которой подружилась), это она посоветовала передать эти вьетнамки (на Кубе и этого не было!) с кубинкой из МГУ. Найдя ее комнату, я

прочитала на двери, что ее пока нет, но по любым вопросам обращайтесь рядом в комнату No… Ну, не ехать же мне обратно с Ленинских гор на Семеновскую просто так, и я постучалась в обозначенную комнату. Открыл мне кубинец не слишком молодых лет небольшого роста неафриканской внешности, в общем, так себе, дядя. Я объяснила цель приезда, и он любезно согласился передать мою посылочку своей соседке для последующей передачи по адресу. Он не спешил отпускать меня, хотя очень извинялся, что не может предложить чая, т.к. вся посуда уже упакована и через дня два-три они должны освободить общежитие для подготовки комнат к принятию гостей Олимпийских Игр. А дело было 15 апреля 1980 года, я почему-то запомнила этот день, может быть потому, что он был очень теплый, я была от солнца разрумяненная и сама чувствовала, что выгляжу очень симпатично. И я заметила, что он это заметил. Он вышел из комнаты, чтобы проводить меня до лифта и спросил мой номер телефона «на всякий случай», когда вернется, а вернуться должен был только к октябрю. Когда он вернулся, он позвонил мне уже где-то в ноябре и спросил, могу ли я помочь ему с переводом его диссертации. Он учился в аспирантуре на юридическом факультете. Мы встретились, где — я не помню, кажется, на Ленинских Горах, помню только, что он поехал меня провожать и в метро сильно кашлял через каждое слово, что меня слегка раздражало, потому что связного разговора не получалось, он все время кашлял и закрывал рот, и это не способствовало моему женскому интересу к нему. (Он потом рассказывал, что страшно нервничал, и кашель от этого только усиливался). От м. Семеновская до моего дома ходу минут 12—15. Он шел со мной, но, когда надо было пройти уже последний участок пути до дома, я, вообразив, что он, чего доброго, намеревается напроситься на чай, остановилась и сказала ему (наверно, не слишком вежливо), что дальше провожать меня не надо, сама дойду. На это он (страшно обидевшись) ответил, что я, возможно, имела дело с другими мужчинами, но что до него, он собирался довести меня до дома и там распрощаться, и что никаких других мыслей в голове не держал, просто привык быть галантным с женщиной и проводить ее считает своим мужским долгом. Всё это было правдой, и Франсиско был такой, вот только я имела опыт и с другими cubanos… Потом я уехала с группой туристов на маршрут и не помню, то ли я ему позвонила недели через две, то ли он сам. Сказал, что простудился и болел. Мне надо было как-то замять свою неудачную фразу, и я предложила куда-то сходить. Он с радостью согласился. Так мы не очень часто встречались, моя работа не способствовала частым встречам, да меня и не тянуло. Наши отношения стали развиваться уже весной, когда я стала приезжать к нему в комнату общежития, чтобы заниматься переводом его темы. Тема диссертации была связана с Уголовным Кодексом Кубы.

Франсиско родился в 1930г, вырос в очень бедной многодетной семье иммигрантов с Канарских островов, приехавших на Кубу, как и многие испанцы, искать Эльдорадо от бедности и нашедших ту же бедность. Ходил босым лет до 14, учился в школе лет 6—7, а потом поехал в Гавану работать. Самостоятельно научился печатать на пишущей машинке и его взяли в одну нотариальную контору печатать бумаги. Рано женился и рано родил трех детей. Когда началась движуха

Фиделя, сразу принял сторону революционеров, позднее вступил в Коммунистическую партию. Победа кубинской революции дала ему всё! Сразу пошел учиться, экстерном закончил среднюю школу и затем поступил на юрфак Гаванского университета, который успешно закончил и стал адвокатом. По призывам Фиделя выезжал на сафры и участвовал в битве в долине Кочинос. По характеру это был человек необыкновенный: неприхотливый, он мог бы выжить в любых условиях, он мог бы выжить с кем угодно, он был очень добр, великодушен, сентиментален даже, но в то же время на редкость честный и принципиальный — сломить его было нельзя. Вот он как раз из тех редких героев, кто выдержал бы любые пытки за идею! Недаром фамилия была» de la Nuez», что значит — «от ореха». Ещё он хранил в себе свои тайны, не любил кому-то чего-то передавать, ненавидел сплетни (так типичные для испанцев) и вообще умел не показывать виду. Сам готовил еду, сам себя обстирывал, мыл посуду и пел при этом, и ни в каком уходе, в общем, не нуждался. В общем, таких людей сегодня земля уже не рождает…

Только оценила я его совсем не сразу. Во-первых, он был на 12 лет старше меня и его возраст соответствовал его лицу; во-вторых, у него не было выигрышной внешности: маленький рост, маленький носик, небольшие залысины; и, в-третьих, он плохо говорил по-русски (несмотря на то, что уже несколько лет жил и учился в Москве, и я стеснялась его речи, когда он говорил с мамой или еще с кем-то в моем присутствии. Но я видела, что он очень в меня влюблен, и это нельзя было проигнорировать. Ведь лет мне было под сорок. У нас начались (не сразу, не сразу) близкие отношения, и я столкнулась с так скажем, запущенным его мужским состоянием. Это означало, что он давно не практиковал интима. Он мне сказал, что давно уже, лет пять не спит со своей женой, но живет ради детей и дети ничего не знают об их разрыве. Ему я поверила. Потому не пренебрегла им, а помогла. Но — был еще один фактор: Франсиско не мог справиться с нервами, когда оказывался рядом со мной, его охватывала эмоциональная дрожь, он, казалось ему, был рядом с кинозвездой что ли, и это ему мешало еще очень долго…

Я переводила его текст полчаса, час, а он обхаживал меня: что-то вкусное готовил, что-то сладкое предлагал, покупал цветы, фрукты. Потом не выдерживал, начинал целовать, ласкать меня, и работа заканчивалась… Тем не менее, я всё успела, мы всё успели. Франсиско успешно защитился. Правда, когда отмечалась защита в его комнате, пришло много кубинцев, я обиделась на то, что он не сказал тост в честь своей помощницы, т.е. меня (он кажется был или полупьян уже или слишком эмоционален), и я демонстративно ушла. Мне было очень обидно, а ему было очень неприятен мой демонстративный уход. Мы потом не общались некоторое время. Наступило лето, ему надо было лететь на Кубу. Он сказал, что ещё должен будет где-то к зиме вернуться. Я ему сказала, что, если он думает продолжить со мной отношения, то ему следует оформить развод с женой. Мы расстались. Франсиско писал мне письма о том, как скучает по мне, а также о том, что разговаривал с женой и что она развода не хочет и плачет. Что я могла сделать? Я, кажется, написала, что писать ему не буду больше, если он так ничего и не сделал. Шли месяцы. Он мне тоже не писал.