Елена Юнгер - Друзей прекрасные черты

Вслед за домашними хозяйками спешат в школу ребятишки. Бегут налегке, без книг и тетрадей. Уроков им на дом не задают. Вихрастые мальчишки и кокетливые девочки, некоторые уже с маникюром на руках. Следить за собой приучают их очень рано. Вон крошечная девочка, ее везут в коляске, она еще не умеет ходить, пожалуй, и до года еще не дожила, но на тоненьких, совсем еще реденьких волосиках уже перманентная завивка.

Солнце поднимается выше. Улица наполняется служащими, они торопятся на работу. Сколько девушек, и каких очаровательных девушек! Еще бы, ведь все самые красивые девушки съезжаются сюда, в Голливуд, из самых дальних уголков страны. Недаром в Америке так любима тема Золушки. Все они стремятся сюда в надежде встретить сказочного принца. Он пригласит их сниматься в кино — сделает звездами. Карьера кинозвезды — предел мечтаний. И они улыбаются вам из газетного киоска, из-за прилавка, из-за стойки с фруктовыми соками. Нежная улыбка встречает вас в кассе магазина, в прачечной, в кафе. Все улыбаются, везде очаровательные улыбки с чудесным оскалом ослепительных зубов. Они вас радуют день, два. Вы не можете понять, почему эти девушки до сих пор улыбаются вам из-за прилавков и стоек, а не украшают своими прелестными улыбками экраны кинематографов. Вы удивляетесь день, два. На третий эти улыбки кажутся вам немного приторными, на четвертый — вы не знаете, куда убежать от них, на пятый — вы счастливы встретить хмурое, злое, неприветливое лицо. Это редкость.

Одну очень милую девушку, не обладающую привычкой улыбаться, участливо спросили: «У вас большое горе? Почему вы не улыбаетесь?»

Улыбаются все. Старание быть как можно привлекательнее и соблазнительнее делит улыбающихся девушек на два вида. Роковые и инфантильные. У первых прямые волосы закрывают половину лица. Ходят широким шагом в брюках или в свободных одеждах, обнажая кусок спины, плечо или часть бедра. Улыбаются загадочно, томно прищуривая глаза, и хохочут низким смехом, во всю ширь разевая пасть, полную восхитительных зубов. Большие, увеличенные помадой, приоткрытые рты считаются очень сексуальными у «рокового» лица. Говорят хрипловатым низким голосом. Немногословны.

Инфантильные — в локончиках, в кудельках, в бантиках и в оборочках. Они мило щебечут, слегка присюсюкивая, таращат хорошенькие глазки, складывают губки сердечком или улыбаются с детским лукавством, сверкая безупречными жемчужными зубками, очаровательно морща носики. Такие милые наивные девочки. Этот вид более распространен, чем первый.

Привычка улыбаться, привычка казаться милой маленькой девочкой внедряется глубоко и прочно. Вы можете встретить почтенную симпатичную старушку в ярко-розовой шляпке с бантиками и с цветочками. Она будет улыбаться вам и разговаривать детским тоненьким голоском. Она совсем одинока. У нее есть сбережения. Она копила их долго на «черный день», в юные годы отказывая себе во всем. Ей очень много лет. Надо торопиться истратить накопленное — оставлять некому. Денег много, а времени мало. Почему же не позволить себе пережить третью-четвертую молодость, надевая пестренькие шляпки, яркими яблочками подрумянивая щечки, весело лепеча со старушками-подружками, потягивая сладкое винцо в уютном кафе.

Впереди большая витрина. Что происходит там? Кажется, что-то страшное. Человек с закрытыми глазами, закутанный в белую простыню, вверх ногами лежит в кресле. Склонившись над его лицом, на низкой круглой скамеечке сидит другой, тоже весь в белом. Что он с ним делает? Бреет. Бреет, удобно сидя на скамеечке. Специальным рычажком поворачивает клиента вместе с креслом так, как ему нужно. Клиент дремлет, чтобы не терять времени.

Встречаю знакомую. «Как поживаете?» — приветливо кричит она. «Хорошо, благодарю вас, а вы как?» — «О, спасибо, прекрасно!» — озаренная безмятежной улыбкой, отвечает она и потом долго жалуется, сколько ужасных неприятностей навалилось на нее и как ей не везет в жизни.

А по улице несутся машины. Сколько их! Не только роскошные «кадиллаки», «паккарды» и другие последние модели. Здесь можно встретить такие экземпляры, каких, пожалуй, не увидишь больше нигде. Вон старичок. Его машина явно переделана из старинной кареты. Высокие невиданные колеса. Не спеша едет он по своим делам, важно возвышаясь надо всеми, свысока поглядывая на обтекаемые кузовы новых выпусков. Вон группа веселых головорезов — мальчишек по пятнадцать — шестнадцать лет. Их человек десять набилось в машину. С гордостью несутся они вопреки всем светофорам. Они по частям на складах утильсырья собрали свой автомобиль. Неважно, что он не покрыт капотом, что из него торчат какие-то пружины и приспособления вроде самоварной трубы. Неважно, что он весь перевязан веревками, а сиденья давно позабыли, что были чем-то обиты. Важно, что они едут, да как быстро и весело.

А вон еще какой изобретательный человек. К низенькой детской тележке приспособил мотор, руль и даже гудок. Как он искусно лавирует в потоке машин, поднимаясь над землей всего лишь на несколько вершков.

Хорошая вещь комфорт, только когда он не владеет вами.

Один молодой американец жаловался мне. Он безумно влюблен и страшно тоскует, что видит свою девушку только один раз в неделю. «Вероятно, очень заняты?» — сочувственно спросила его я. «Да нет, — сказал он, — вечера у меня все свободные. Но военное время. Очень маленький лимит на газолин. Хватает всего на одну поездку в неделю». — «А на трамвае или пешком?» — «Ну что вы, это же очень неудобно».

Не знаю, какая наша девушка простила бы своему воздыхателю, если бы он не пришел к ней только из-за того, что ему нечем было заправить машину.

Очень любопытно посетить «бьюти-салон». Решаюсь зайти.

Большой светлый холл. Все голубое — стены, ковры, платья служащих девушек. Здесь очень много женщин, желающих быть красивыми, но не видно ни одной. Все в отдельных голубых кабинках. Приводят и меня в такую же, сажают перед большим зеркалом в мягкое кресло, оно крутится во всех направлениях. Масса кранов, маленьких душей, непонятных приспособлений — все только для головы. Вымыли. Высушили. Приближается дело к прическе. Входит главный парикмахер с лицом профессора, пожилая дама не в форменном костюме и еще одна девица, кроме моей. Все что-то лопочут, быстро и непонятно, тыкая пальцами в мою голову. Ворошат волосы, каждый по-своему, тащат пряди в разные стороны. Ничего не понимаю. Различаю только одну лестную фразу, произносят ее без конца: «beautiful Russian lady». Главный парикмахер с удовольствием говорит по-русски: «Будэт картинка!»

И вот начинается. Что-то подстригают, закручивают, вставляют какие-то палочки, опять моют, опять крутят, надевают сетку, сушат. Работают все, только дама в штатском бездействует, скрестив руки на мощной груди. Неслышно появляется маникюрша, устраивается на низенькой скамеечке, не говоря ни слова делает маникюр.