Владимир Владимиров - Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг.

Наутро 18 мая я был уже в Ревеле, где отправился к проживавшему там около Екатериненталя на одной из улиц, идущей поперек главной, кажется, Рыбной – командующему флотом Балтийского моря, вице-адмиралу Николаю Оттовичу фон Эссену [115]. Он уже чувствовал себя нездоровым, однако вышел ко мне, и мы вместе с ним прошли в Екатеринененталь, к памятнику «Русалка» [116], причем по дороге он меня расспрашивал о цели моей поездки и о политическом положении во флоте. Сев на скамейке в парке, я ему доложил о цели моей командировки и о положении во флоте, причем сказал, что во флоте никакого брожения на политической почве не наблюдается и что сведения начальника Кронштадтского жандармского управления полковника Тржецяка, которые к нему поступают, частью раздуты, а частью и совершенно не соответствуют действительности, являются полным вымыслом, порождением его фантазии и придавать значения им не следует. Поговорив еще о текущих военных новостях, мы дошли с ним до его дачи и, расставаясь со мной, сказал мне: «Внушите, пожалуйста, Панферову, капитану I ранга, начальнику обороны островов, бывшему командиру Кронштадтского флотского полуэкипажа, что эти острова имеют для нас первенствующее значение и с потерей их мы теряем все Балтийское море и выхода к Зундским проливам, а это равносильно потере всей морской кампании». После того я адмирала Эссена больше не видел, так как он умер в Ревеле в конце мая или начале июня 1915 года от расширения сердца.

В Ревеле от знакомых морских офицеров узнал, что сообщение с островами через Балтийский порт не налажено, а через Гапсаль хотя и ходит пароход, но нерегулярно и, кажется, в ремонте. Ввиду чего я отправился вечером поездом на Ригу, через Тапс, куда и прибыл на другой день, утром, 19 мая. В Риге я узнал, что на Аренсбург ходит два раза в неделю зафрахтованный морским ведомством небольшой коммерческий пароход «Дагмар» и что пойдет он дня через 3. Приходилось ждать.

В Риге я зашел к начальнику Лифляндского управления, генерал-майору Волкову, принявшему меня крайне нелюбезно. Не говоря ему о цели моей командировки, я только просил его в случае надобности не отказать в содействии, на что он и дал свое согласие, так как острова входили в его район.

Побродив по Риге, я вечером отправился ужинать в Верманский парк, и, возвращаясь к себе в Петербургскую гостиницу, где я остановился, я на Александровском проспекте обратил внимание на следующее явление. В одном из угловых домов, выходивших на улицу, пересекавшую проспект, названия не помню, в угловом доме на правой стороне, если смотреть от немецкого театра и старого города, в верхнем этаже, на площадке террасы – балконе появлялись и исчезали огни, похожие на вспышки электрического фонаря с сильной батареей. Я остановился и стал наблюдать. Действительно, по направлению к гавани и Митаве на балконе вспыхивали и погасали огоньки, чередуясь короткими и длинными вспышками. Будучи знаком с азбукой Морзе, которую я изучал на курсах в корпусе жандармов, я зафиксировал два слова на немецком языке, по-видимому, окончание фразы «…», т. е. «военных трое». Прождав некоторое время и не заметив более сигналов, я пошел к начальнику жандармского управления генералу Волкову, разбудил его, так как он уже спал и вышел ко мне крайне недовольный, я доложил ему о виденных мною сигналах, на что получил ответ: «Все это ерунда, Вам просто показалось». Я, видя, что дальнейшие разговоры излишни, раскланялся и ушел.

Через два дня я выехал на пароходе «Дагмар», впоследствии взорванном немцами в Рижском заливе, отправился в Аренсбург, куда и прибыл через 18 часов, после перенесенной в Рижском Заливе большой бури. В Аренсбурге я встретил на пристани капитана I ранга Панферова Константина Александровича и доложил ему о цели моей командировки. Отправившись в местную гостиницу, я тотчас же приступил к выполнению возложенного на меня поручения. В результате моего обследования до первых чисел июня выяснилось следующее положение.

Бродя по Аренсбургу, я зашел к начальнику почтовой конторы под предлогом отправки заказного письма, которое я хотел написать и после узнать, когда оно может быть получено в Петербурге моими родственниками, объяснив, что я офицер армии (был в защитной форме с суконными погонами), прибывший из Петербурга на укомплектование дружин ополчения, стоявших на острове, – разговорился с ним и мало-помалу он пригласил меня к себе позавтракать, от чего я не отказался, и за завтраком начал мне рассказывать о порядках, существующих на Эзеле, немецких баронах, их служащих, германских подданных, проживающих до сего времени здесь, и т. п. Тогда я прямо ему сказал, что я вижу, что он человек верный и можно ему довериться, объяснив, кто я такой в действительности и с какой целью командирован и просил его рассказывать мне все начистоту, не опасаясь ничего. Он меня посвятил во всю интимную жизнь островов (очевидно, от скуки занимался сам перлюстрацией писем), сказал, что благополучие всех служащих во правительственных учреждениях всецело находится в руках немецких баронов, владельцев имений, что при малейшей строптивости служащего или неугодливости он вылетает со службы в 24 часа и проч., что мною будет изложено дальше общей сводкой, указал мне на проживающего в Аренсбурге православного эстонского священника, который мне может дать ценные сведения о шпионаже на островах. Отправившись после того на другой день к указанному священнику, который действительно сообщил мне много ценных сведений и указал целый ряд лиц из проживающих на островах Эзеле, Мооне и Даго, которые могут подтвердить все рассказанное им и помогать в дальнейшей работе. Записав адреса всех указанных лиц, из числа преимущественно сельских обывателей и служащих, я на другой день отправился по острову, взяв для сего напрокат верховую лошадь, дабы не стеснять себя сопровождением возницы. Через 8–10 дней я вернулся в Аренсбург и суммировал все сведения, из коих получилась следующая картина.

Стратегическое назначение островов

Стратегическое назначение этих островов, помимо общеизвестного факта, что они составляют ключ к морским позициям в Балтийском море, запирая в то же время Рижский залив с запада и севера, а следовательно, обладать ими или потеря их имела громадное значение и могла повлиять на исход всей кампании, имела еще и то значение, что на главном острове имелись три пункта, важные в стратегическом отношении, как удобные для высадки десанта, а именно на севере бухты Тагелах [117], на западе бухта Кильконд, и на юге мыс Церель, и, наконец, Аренсбургская гавань. Северная часть покрыта значительными массивами хвойного леса, преимущественно сосна, а западная часть смешанного характера, т. е. имелись и поля, и леса, и болотные пространства, и участки рек, озер и ручьев. Но имеющих стратегическое значение, могущих служить средствами сообщения не имелось, дороги имелись три, связывающие сообщение с главным населенным пунктом, южная часть и отчасти восточная покрыта обработанной землей и пастбищами для скота, малоплодородна, так как пашни и пастбища заболочены валунами, почему земледелие развито плохо, а преобладают молочные хозяйства, на островах имеется значительное количество рогатого скота, овец и хорошей местной породы лошади, пригодные для полевой артиллерии и армейской кавалерии.