Владимир Макеев - В море Травкин

Три ночи «щука» пыталась зарядить батарею, и каждый раз корабли противолодочной обороны противника загоняли лодку под воду. Таял запас электроэнергии. Моряки давно не пробовали горячей пищи, не кипятили чай. Выдача пресной воды была тоже ограничена.

На корабле получили приказ возвращаться в Кронштадт, но чтобы сделать это, следовало зарядить батарею. Травкин работал в тесном контакте с людьми. Хотя лодка разбита на отсеки, они изолированы друг от друга. Моряки всегда ощущали незримое присутствие рядом командира. На многое они смотрели его глазами, оценивали события и факты мерой его требований. В полном духовном единстве командира и экипажа и заключалось самое важное, именно то, что обусловливало нравственный климат на корабле, делавший людей смелее, увереннее в себе, чище душой. Иван Васильевич и решил в этот неимоверно трудный час обратиться к подчиненным:

— Я не раз говорил вам, что малосущественных боев не бывает. Но есть такой бой — последний, решительный. Домните: «Последний парад наступает»? Вот и у нас такое положение. Преодолеем ли мы трудности, выиграем ли последний решительный бой, от нас с вами зависит. Я надеюсь на вашу поддержку.

Обещаю, что, как бы трудно ни было, все равно приведу лодку в базу. Что я решил для этого сделать? Направить наш корабль на минное поле. Северо-восточнее маяка Кери минные заграждения состоят только из гальваноударных мин, и они не очень плотны. Враг не решится идти на него, а мы пойдем. Конечно, это немалый риск, да не вижу другого выхода.

— Товарищ командир, мы верим вам, как себе. Доверие свое поддержим делом, — заявили моряки.

«Щ-303» благополучно прошла на середину минного поля, один лишь раз задев минреп. Ночью всплыли и приступили к зарядке батарей. На поверхности удалось побыть часа полтора. Их заметил самолет и загнал под воду. Когда всплыли в следующую ночь, лодку атаковали два самолета. То же произошло и на третью. Десять суток пробыла «Щ-303» на минном поле, и каждую ночь появлялись самолеты. Все же за десять дней удалось значительно повысить плотность батареи. Теперь можно было идти к Лавенсари.

Перед последним этапом похода Травкин решил дать команде отдохнуть и набраться сил. Ведь уже почти 20 суток корабль находился в море, две недели люди не получали горячей пищи. А перед возвращением инженер-механик раздобрился, как он выразился, «для восстановления жизненного тонуса» разрешил приготовить обед на электроплите. Точно в двенадцать дня раздалась команда:

— Отсеки приготовить к обеду.

Когда Травкин пришел в кают-компанию, то увидел, что стол накрыт белой скатертью и украшен так, словно лодка и не в море. В центре стола красовался торт с цифрой «35».

Тут-то Иван Васильевич и вспомнил: сегодня у него день рождения.

Командира поздравляли офицеры, старшины, матросы. Он стоял смущенный, улыбающийся и повторял:

— Спасибо, спасибо, спасибо!

Сам забыл, а боевые друзья помнили. Поговорили о Ленинграде, о семьях. Но главной темой было: лодка цела, они живы, хотя за двадцать дней на них сброшено почти две тысячи бомб, в среднем по сотне каждый день, или по полсотни на каждого, экипаж выполнил ответственное задание и возвращается в базу…

«Щ-303» удачно прошла по минному полю, но у его границы лодку атаковали вражеские катера. Ударили по корпусу гидролокаторы, загрохотали глубинные бомбы, вновь пришлось уходить на минное поле. Травкин повел по нему корабль, чтобы выйти с другой стороны. Здесь, к счастью, не оказалось противника, и 7 июня лодка пришла в Нарвский залив…

Теперь впереди была вторая за поход встреча с Гогландской минно-сетевой позицией. Учитывая, что, когда форсировали ее в мае, много раз касались минрепов, Иван Васильевич решил идти не по середине минного поля, а по его кромке. Но здесь тоже было немало мин, приходилось преодолевать целый частокол минрепов. На большой глубине маневрировали, уклоняясь от мин, то вправо, то влево.

Идти дальше в подводном положении значило «загнать» аккумуляторы. Травкин послал в штаб флота телеграмму, чтобы лодку встретили наши корабли. В районе встречи и легли на грунт, чтобы дождаться условленной встречи. Когда подошло назначенное время, услышали взрывы. Всплывать Травкин не стал: не хватало еще, вырвавшись из самого ада, погибнуть здесь, на пороге родного дома.

Что же происходило над водой? Лодку встречали десять морских охотников под прикрытием семи торпедных катеров. В тралах охотников стали рваться мины. Корабли застопорили ход и по звукоподводной связи вызывали лодку, но она не отвечала (не приняла их сигналы). Из-за взрывов мин получили повреждения два катера. Приближался рассвет, и, поскольку враг был рядом, надводным кораблям пришлось возвращаться.

Травкин дождался, когда стихнут взрывы. Лодка всплыла и, пользуясь туманной погодой, начала заряжать батареи. Плотность электролита в батареях аккумулятора несколько повысилась, и «щука» самостоятельно перешла поближе к Лавенсари. Во время сеанса связи Травкину сообщили о новом районе встречи. После полуночи 9 июня Васильев услышал шумы винтов кораблей. На лодке приняли и передаваемые им сигналы. Всплыли. Травкин вышел на мостик, пошатнулся и поспешил опереться на ограждение рубки. Сигнальщик, поднявшийся наверх вслед за командиром, упал в обморок. Сказались результаты длительного кислородного голодания.

Командир встречавшего «щуку» отряда капитан 1-го ранга Ю. В. Ладинский, подойдя к лодке, крикнул обычное в таких случаях: «С благополучным возврате…» — и не договорил последнее слово, потому что понял, что возвращение не совсем благополучное. Многие предполагали, что «Щ-303» погибла. На торпедном катере подошел давний друг Ивана Васильевича командир дивизиона торпедных катеров Сергей Осипов.

— Что вчера не встретил? — крикнул ему Травкин. — Нас же бомбили.

— Иван, тебя никто не бомбил, — ответил он. — Это мы сами подрывались на минах.

Под прикрытием кораблей и флотских истребителей лодка подошла к Лавенсари. Иван Васильевич смотрел на своих и на встречавших матросов. Его товарищи были бледными, бородатыми, но сиял у них в глазах огонь радости и жизни. Встречавшие офицеры и матросы радовались их возвращению. К Травкину подошел знакомый еще с военно-морского училища командир дивизиона тральщиков капитан 3-го ранга М. А. Опарин.

— Здравствуй, Иван! Очень рад, что жив!

Боевые друзья не преувеличивали опасность, не льстили Травкину, говоря так, чтобы приподнять его подвиг. Дело в том, что долгое время он не мог дать знать о себе, а в это время фашистское радио несколько раз сообщало о потоплении лодки.

После выхода Финляндии из войны Травкину пришлось беседовать с офицером немецкой противолодочной обороны. Он показывал на карте Финского залива: