Владимир Макеев - В море Травкин

— К выходам готовы. Уверен, что добьются новых побед, — доложил он в штаб бригады.

Верно предвидел опытный командир. Прежние успехи не стали последними для экипажа.

В феврале 1945-го начался новый боевой поход «Щ-303» и продолжался в марте. Однажды ночью в районе между портами Либава и Клайпеда наблюдатели обнаружили группу из шести кораблей и судов: два транспорта шли в охранении четырех сторожевиков. Командир лодки Игнатьев выпустил четыре торпеды. Две из них попали в крупный транспорт, и он быстро затонул. Счет потопленных «щукой» судов увеличился до семи…

И ныне живут славные традиции гвардейской лодки «Щ-303». Ее боевое знамя — гвардейский флаг — носит одна из современных лодок Советского Военно-Морского флота.

Под стать настроению, с которым Иван Васильевич покидал «Щ-303», была и февральская погода. Порывистый, злой ветер гнал с Ладоги низкие темные облака. Вдоль пустынной набережной крутила поземка. Густой колкий снег нещадно хлестал по лицу, слепил глаза. Ноги по щиколотку проваливались в глубокие сугробы. В сотне шагов ничего нельзя было разглядеть. Но у плавбазы «Иртыш», к которой подошел Травкин, погода показалась другой. Унялся снег. Теплый воздух, поднимавшийся от жилья моряков, подхватывал редкие снежинки, поднимал вверх, словно защищая корабль от пикирующих на него белых мух.

Иван Васильевич сразу увидел и хорошо рассмотрел свой новый корабль, прильнувший к высокому борту «Иртыша». Даже на фоне огромной плавбазы он не казался маленьким, как его прежняя лодка рядом с «Полярной звездой». «Катюша» была в три раза больше «щуки». Громадный корпус подводного крейсера, широкий и просторный мостик. Четыре тщательно зачехленных орудия, из них два стомиллиметровых. Но это, знал Травкин, не главное оружие. Десять торпедных аппаратов, расположенных в носу и корме, могли пустить на дно несколько транспортов и кораблей — подводный крейсер и существует для того, чтобы наносить эти удары. Сейчас подлодка замерла на стоянке, но в море может развить скорость свыше 20 узлов — словно быстрый миноносец.

Пока Иван Васильевич стоял на широкой палубе «Иртыша», с которой краснофлотцы начали сметать снег, спускался по крутому трапу на лодку, угас злой ветер и повеселел хмурый день. Поднялось настроение Травкина.

— Смирно! — громко скомандовал дежурный по кораблю и четко отдал рапорт.

Иван Васильевич понял, что знают его и ждут на «К-52». Ее прежнего командира Е. Г. Шулакова назначили командиром дивизиона. Евгений Георгиевич был человеком высоким, грузным. «На большой лодке соответственно и командир», — подумал Травкин. Старый командир хорошо знал людей, слыл человеком разговорчивым, общительным. И здесь, более замкнутый, строгий, с внешне суровым взглядом, Травкин ему проигрывал.

Знакомство с экипажем непосредственно на боевых постах авторитета и уважения новому командиру не прибавило. Будто чем-то он был недоволен: по-прежнему суровый вид, а тут еще проскользнуло недоверие к людям.

— Николай Шведенко, — показал Шулаков на одного из краснофлотцев. — Лучший наш сигнальщик.

Шведенко по выражению лица нового командира понял, что эту оценку новый командир всерьез не воспринял. Евгений Георгиевич тоже уловил недоверчивый взгляд и, когда они с Травкиным отошли от боевого поста, заметил:

— Зря вы так. Отличное, особое у него зрение. К тому же моряк с «Пантеры».

Эту подводную лодку балтийцы называли и легендарной, и прославленной. В период иностранной военной интервенции и гражданской войны — в августе 1919 года — «Пантера» потопила новейший английский эскадренный миноносец «Витториа», открыв боевой счет советских подводников. Лодка участвовала в героическом «Ледовом походе» балтийских кораблей, когда по указанию В. И. Ленина, чтобы спасти флот от захвата немцами, через льды выводили их из Ревеля (Таллина) и Гельсингфорса (Хельсинки) в Кронштадт. В годы Отечественной войны у «Пантеры» не было столь громких успехов. Устаревшая лодка в 1942 году была переоборудована в станцию для зарядки аккумуляторов подводных кораблей. Моряков перевели на другие корабли, вот и попал Шведенко на «К-52».

Евгений Георгиевич рассказывал Травкину о подводном крейсере, об экипаже и почти всех хвалил, не жалея самых сильных эпитетов. В то же время он отмечал, что личный состав вместе с рабочими достраивал корабль, не участвовал в походах и не имеет боевого опыта. Травкин сказал, что рад встретить хороших специалистов, но вот характер у него дотошный: привык полагаться на факты, в море все проверит.

Позже моряки «К-52» узнают, что за внешней суровостью прячется большая душа, что Иван Васильевич простой, доступный, немногословный человек. Отличный командир. Во время атак, в бою не суетящийся, расчетливый, будто выполняющий обычную работу. В минуты смертельной опасности спокойный, выдержанный. Лаконичный и твердый при отдаче и выполнении приказов. Добрый, но не добренький. Поймут, что Травкин настоящий товарищ, у него, что называется, в крови тяга к людям, стремление помочь прежде всего тем, кому труднее всех. Первым, наверно, это почувствовал краснофлотец Магницкий.

С борта плавбазы «Иртыш» Травкин увидел, что несколько человек переносят мешки с картошкой из подвала жилого дома за рекой Фонтанкой на корабль. Дело обычное. Но его внимание привлек молодой краснофлотец, с трудом тащивший пятидесятикилограммовый мешок. Маленький, худощавый, моряк сам весил не больше тяжелой ноши.

— Кореш, пошевеливайся, — покрикивал шедший за юношей крепкий моряк.

— А ведь упадет в воду, — заметил кто-то, когда молодой краснофлотец пошел по шаткому трапу «Иртыша». — Как есть «сыграет».

— Бросьте мешок, — приказал Травкин, как только краснофлотец ступил на палубу корабля. — Грыжу нажить хотите?

— Салагой будут называть — это лучше? Я выполняю приказ командира подводной лодки «К-52».

— Теперь я ваш командир!

Мешок опустился на палубу. Краснофлотец Магницкий, который еще не знал о передаче дел командирами, впервые так близко увидел Ивана Васильевича и с восхищением рассматривал прославленного подводника. А Травкин положил руку на уставшее плечо и добавил:

— Постарше да посильнее послать можно. Сколько вам лет?

— Семнадцать.

Травкин махнул рукой и уже не расслышал последних слов молодого краснофлотца:

— Уважает матросов.

В первой же беседе с новыми подчиненными Иван Васильевич, заметив, что подводниками не рождаются, ими становятся, подчеркнул, что нужно для этого: мастерское владение техникой, оружием. Именно мастерское. Троечники на подводном корабле — обуза. Даже хорошее — враг отличного.

С такой меркой требовательности он подходил прежде всего к себе. На лодках есть прекрасная традиция: каждый должен досконально знать корабль. И не только свою специальность, а устройство всего корабля, его систем и оружия. Травкин за месяц изучил новый корабль. Помогал ему весь экипаж: в торпедных отсеках — торпедисты, в дизельном — мотористы, в аккумуляторном — электрики, в центральном посту — помощник и штурман… Особенно много — старшина команды трюмных машинистов П. П. Перевозчиков, служивший на лодке с момента ее закладки.