Александр Карцев - Неизвестная война. Записки военного разведчика

Пришлось выкручиваться. Благодаря помощи командира взвода из минометной батареи нашего батальона Олега Агамалова я разобрался со стрельбой из миномета с закрытой огневой позиции по выносной точке прицеливания (в качестве выносной точки прицеливания использовался цинк из-под патронов с прорезью, в который при стрельбе ночью вставлялся фонарик). 82-миллиметровый миномет «Поднос» стоял рядом с канцелярией командира роты (небольшая постройка из камней два на четыре метра, в которой обитали командир роты и я) и в горах был просто незаменим.

Из миномета (на основном заряде) я перекрыл скрытые подступы к заставе и не простреливаемые из стрелкового оружия мертвые зоны (которые раньше были перекрыты только пустыми консервными банками).

Сделал рабочую карточку огня сторожевой заставы, на которой указал не только данные для стрельбы по ориентирам и возможным целям из миномета (заряд, прицел и угол на выносную точку прицеливания), но и данные для ночной стрельбы из танка Т-62 и трех своих БМП-2 (по азимутальным указателям; для более точной стрельбы танк и БМП использовали ночные прицелы). В ящики с дополнительным боекомплектом в СПС, расположенные рядом со скрытыми подступами к заставе, добавил еще по парочке гранат Ф-1.

Теоретически картинка ночного боя начинала складываться. Но проблема, как всегда, вылезла оттуда, откуда я меньше всего ожидал. Так как на первый пост, где у нас была установлена труба зенитная командирская ТЗК-20 и откуда было лучше всего управлять боем, сил забраться у меня не было, то вся надежда была на часовых, стоявших на этом посту. На их грамотную и профессиональную работу по целеуказанию и корректировке огня. И тут возникла настоящая проблема. С тем, что не все бойцы нашей многонациональной мотострелковой роты хорошо говорили по-русски, мы как-то справлялись. С тем, что они не могли точно давать целеуказание, мы тоже вскоре разобрались. Главная проблема заключалась в том, что ночью они не могли точно указать на место, откуда душманы запускали реактивные снаряды по нашей заставе или по баграмскому аэродрому. Или вели обстрел. От слова «совсем»! А могли только примерно рукой указать общее направление.

— Откуда-то оттуда. Или оттуда.

Да, ночи под Баграмом обычно стояли светлые. Такого количества звезд, как там, я не видел больше нигде (разве что позднее, когда работал в Индийском океане). В такие ночи наблюдатели и часовые могли довольно точно дать координаты целей. Но мне этого было мало. Я хотел, чтобы моя застава при необходимости могла вести бой не только днем или звездной ночью, но и в кромешной тьме. И не просто вести бой, а воевать без потерь. И побеждать.

Решение нашлось совершенно неожиданно. Я вспомнил слова моей бабушки, которая выхаживала меня в детстве после серьезной травмы позвоночника. И которая не раз мне говорила, что не стоит жалеть о том, чего у тебя нет. А нужно развивать возможности, которые у тебя есть.

Поэтому я не стал жалеть о том, что аккумуляторных батарей на переносную станцию наземной разведки ПСНР-5 у меня больше не осталось. Что не было батареек на ночные прицелы НСПУ. Что вокруг заставы не стояло ни одной «Охоты» и не было даже самых простеньких сейсмодатчиков. Я просто внимательно посмотрел вокруг на то, что у меня было. А была у меня труба зенитная командирская ТЗК-20. Разбираясь с ней, я обнаружил азимутальный целеуказатель! Это открытие стало ответом на мучивший меня вопрос по управлению огнем заставы не только днем, но и ночью. Ведь азимутальные указатели стояли на танке и на трех моих БМП (иногда на четырех, когда на заставе стояла БМП командира роты). Танк и БМП стояли в окопах. Другими словами, положение их было фиксированным. Это здорово облегчало стоящую передо мною задачу. Мне нужно было просто объединить все эти «инструменты», углы и угломеры в единую систему!

Дальше все было просто. Я немного усовершенствовал свою рабочую карточку огня восьмой сторожевой заставы — свел воедино азимутальные углы ТЗК, танка, БМП и миномета. Теперь целеуказание часовой с первого поста вел не на ломаном русском, а на языке цифр — передавал данные с азимутального указателя на ломаном русском. Но это было гораздо проще, понятнее и значительно точнее. Не только днем, но, что самое главное, — ночью! Он просто наводил ТЗК-20 на цель и передавал с поста цифры, которые видел на азимутальном целеуказателе. Просто несколько цифр, указывающих направление на цель!

А дальше с их помощью я определял координаты цели по своей карточке огня (определить дальность до цели днем не представляло особого труда, а ночью ее приходилось угадывать, исходя из рельефа местности и предполагаемых действий братьев-моджахедов). Затем выбирал наиболее подходящий вид оружия и боеприпасов. И в зависимости от этого передавал исходные данные для стрельбы экипажу танка или наводчикам операторам БМП — с помощью радиостанции Р-148. А минометному расчету, чья позиция располагалась метрах в десяти от первого поста, голосом.

При необходимости мог запросить через батальон огневую поддержку дивизионной артиллерии. Но им координаты передавал уже традиционным способом — с указанием квадрата по своей рабочей карте-«сотке». Более точное указание координат цели, по «улитке», для них, как правило, не требовалось.

Прошло буквально несколько дней, и все мы почувствовали изменения. Обстрелы нашей заставы практически прекратились. Обстрелы баграмского аэродрома с нашей зоны ответственности стали очень большой редкостью. Местные душманы начали активно поддерживать политику национального примирения. Стремительно превращаясь из непримиримых врагов в добрых, мягких и пушистых дехкан. А все почему? Все потому, что на все их прежние, по сути, безнаказанные обстрелы раньше застава могла работать только «по площадям», не нанося серьезного урона противнику. Теперь же любая их попытка провести обстрел получала своевременный, жесткий и довольно болезненный ответ.

И самым главным результатом всех этих изменений стало то, что за все время моего командования заставой среди подчиненных не было ни одного раненого, ни одного убитого.

Не было раненых и убитых и среди моих разведчиков, которыми я командовал позднее. За все двадцать шесть месяцев моей службы в Афганистане и за все последующие годы. И причиной тому в первую очередь была высшая математика, которой учил меня на втором курсе Московского Высшего общевойскового командного училища имени Верховного Совета РСФСР бывший войсковой разведчик Василий Прокофьевич Балашов. Не устававший повторять, что побеждает на войне не тот, кто перевоюет противника, а тот, кто его передумает.

— Так что думайте, панове! Думайте и еще раз думайте! Как говорят у нас в России, голь на выдумку хитра, а потому используйте для выполнения поставленных боевых задач и сохранения жизней своих подчиненных все, что вас окружает. Все, что есть у вас под руками и под ногами. И помните: вашей стране, как и любой другой, нужна сильная армия. Но для сильной армии нужны мудрые военачальники, которые смогут победить врага, не сделав ни одного выстрела. А значит, не потеряв ни одного своего солдата — чьего-то сына, брата или будущего отца.