Шэрон Лоуренс - Джими Хендрикс, Предательство [Интимная история преданной музыкальной легенды]

Тот февраль стал, возможно, самым беспокойным для имперски настроенной Жени Хендрикс. Общественное мнение было против неё, а её адвокаты из кожи вон лезли, чтобы как–то обезоружить Леона, её сестру Линду и сестру Боба Хендрикса Диану. Жени пришлось нажать на все кнопки, они с мужем, Шелдоном Рейнольдсом, даже организовали концертные гастроли по трём городам, озаглавленные "Праздник музыки и наследия Джими Хендрикса." Открывались гастроли концертом в Сиэтле, затем концерт в Портланде, штат Орегон, затем — Сан–Франциско, где Джими полюбили с того самого дня его Американского прорыва.

Я прилетела в Сиэтл за три дня до открытия. Накануне шоу я разговорилась с двумя музыкантами, которые знали и джемовали с Джими, когда были ещё подростками. Они сказали мне, что даже не собирались идти туда.

— Нам там делать нечего, — честно признался один из них. — Это всё её штучки.

— Она — ведьма и место ей в аду! — конкретизировал его приятель. — Всё что сделано Жени — сделано ради её обогащения, даже его добрую память она пользует ради власти над людьми.

Я полностью осознала их слова, только побывав на концерте, состоявшемся в Парамаунте, только что отреставрированном театре в центре Сиэтла. Воздух субботнего вечера был насыщен всеобщим возбуждением, Жени, в новой своей роли импресарио, установила в фойе длинный стол, за которым выстроились симпатичные молодые продавщицы, предлагающие различные безделушки от Экспириенс–Хендрикс жаждущим сувениров посетителям. Их, уже заплативших пятьдесят долларов за билет, обували ещё на пару–другую десяток. И вечер оказывался в итоге очень дорогим. Одна единственная вещь раздавалась бесплатно — каталог дорогих безделушек с символикой Джими от компании Экспириенс–Хендрикс.

С одной из продавщиц я познакомилась:

— От всего этого меня тошнит, — призналась она мне. — Мой отец без ума от Джими, и я слетела с катушек от радости, когда Жени меня приняла на работу. Я знала, что отец был бы горд за меня. Но насмотревшись на "работу" Жени…

— Вы давно работаете у неё? — поинтересовалась я.

— Нет, совсем немного. Она — нехороший человек. Она относится к нам, как если бы мы были грязью под её ногами. Но если кто–нибудь из посетителей занимает хоть сколько–нибудь высокую должность, она становится самой лживой и фальшивой личностью в мире — этакой миссис Радушие–и–Обходительность, бубнящей о том, как близки они были с её братом.

Не стоит говорить, что я не сказала ей, что знала Джими, это только увеличило бы её разочарование. Ведь я здесь только ради музыки и только для того, чтобы увидеть Мич Мичелла и Билли Кокса.

В этот момент к девушке подошёл её муж:

— Дорогая, я только сейчас с трудом припарковал машину, — сказал он. — И совершенно бесплатно!

Она усмехнулась и, обращаясь ко мне, пояснила:

— Сто долларов за два билета для нас — большие деньги. Но Джими стоит дороже этого.

Возможно, около полутора тысяч слушателей были оглушены более чем трёхчасовой, не считая антракта, невероятно громкой музыкой. Шоу открылось интерпретацией Шелдона Рейнольдса Foxy Lady. В конце которой, её муж объявил: "Посвящаю её Жени".

Я была очень удивлена, не увидев на сцене ни портрета Джими, ни цветов, ни тёплых слов, сказанных в память о нём. Играли его песни, и я вспомнила слова, которые он мне часто говорил:

— И запомни — всё дело в нюансах.

Но в этот вечер всё дело было не в нюансах, всё дело было в громкости.

Затем на сцену вышла сама леди — Женевьева Джинка–Хендрикс–Райт–Рейнольдс, а по–просту — Жени.

— Она напоминает мне короткую и толстую Минни, подружку Микки–Мауса, — произнёс среднего возраста мужчина рядом, который, не переставая, бросал меткие замечания на протяжении всего концетра. — Но она бесспорно счастлива иметь братом Джими Хендрикса.

Странно, но Жени, обычно не упускающая случая пространно распространяться о своём детстве, проведённом вместе с Джими, ни словом не обмолвилась о нём в этот вечер. Теперь же в свои сорок с небольшим она предпочла посвятить свою любовь Элу Хендриксу. Невысокая брюнетка, президент и исполняющий директор Экспириенс–Хендрикс, в этот вечер превратившаяся в импресарио, одетая в тёмные бриджи, едва прикрывающие ей колени, в высокие, остроносые сапожки с обвивающими её ноги кожаными тесёмками. С понтом одетым топике, с, по–видимому очень дорогим, шелкографическим портретом Джими. Боб Хендрикс, её вице–президент, одетый в футболку с подобным рисунком и периодически играющий с чрезмерным энтузиазмом роль танцевальной группы поддержки и поклонника рок–звёзд, которые сменяли друг друга на сцене — Вернона Рида и Living Color, и Double Trouble. Находящийся под явным влиянием Хендрикса и Стива Рэя, Кенни Уэйни Шеферд, сыграл страстного Джими и был по достоинству оценён аудиторией, состоящей на три четверти из мужского пола в возрасте от десяти до семидесяти лет. Как истые клакёры толпа визжала, кричала и аплодировала местным сиэтловским группам.

К моему огорчению только где–то в середине концерта на сцену вышли Мич Мичелл и Билли Кокс. Билли широко улыбался и по–детски был рад, что его узнали. Мич, по–прежнему такой же худой и светловолосый, стал критически осматривать ударную установку, оказавшуюся далеко от той какой она должна быть по его представлению. В замешательстве, он подошёл к краю сцены и, обратившись к слушателям, произнёс, что, к сожалению, времени на репетицию у них почти не было. Ко всем несчастьям добавилось, что его забыли представить и многие просто не поняли, кто он такой. Но он оказался не в одиночестве — никто не узнал присоединившегося к Билли и Мичу, чтобы спеть Angel, легендарного Пола Роджерса солиста знаменитых британских групп Free и Bad Company. Но всё же ему удалось расшевелить толпу, и они подпевали ему хором.

Несколько вещей в развязном чикаго–блюз искусно исполнил на акустической гитаре одетый во всё ярко–зелёное Бадди Гай.

Я ушла, так и не дождавшись Red House Blues. В завершение концерта, как писали потом газеты, на сцене собралось девять гитаристов, которые вместе исполнили Voodoo Chile.

Празднование в трёх городах музыки Джими для Жени прошло с большим успехом, но вскоре трон под ней загорелся. Недели праздника превратились в месяцы осады с более чем сорока свидетелями, рассказывающими каждый свою историю. Один господин, идя по коридору, сказал репортёру, что видел как Жени выбежала из зала вся в слезах и повторяла своим адвокатам:

— Мне нечего бояться суда!

В 1994 году Жени Хнедрикс–Райт выступила перед огромной аудиторией Вудстока-2 и нарисовала портрет спасительницы музыки Джими, пытающейся вместе со своим отцом выиграть этот судебный процесс, сражаясь круглые сутки со всеми этими жадными адвокатами. Теперь, десять лет спустя, когда подробности льющихся через край щедрот Жени Хендрикс–Рейнольдс циркулируют по Сиэтлу, она не кажется спасительницей — а всего лишь барышником, который свято верит в благотворительность, ограничивающуюся своим кошельком. Теперь, десять лет спустя, оказалось, что Жени не потратила ни цента на попечительскую деятельность, как доверительный собственник Фонда Эла Хендрикса. За два года, прошедшие со времени смерти Эла, ни один из бенефициариев никаких процентов не получил.