Шэрон Лоуренс - Джими Хендрикс, Предательство [Интимная история преданной музыкальной легенды]

Вскоре после перехода контроля над наследием Джими из рук Лео Брантона в 1995 году в руки Эла Хендрикса с Жени, всегда находящейся под рукой, она сказала журналистам:

— Сегодня Джими вернулся домой, и мы будем заботиться о нём. Он вернулся в свою семью, где ему всегда было уютно.

Финансовые документы "семейной компании" (до недавнего времени) сохранялись в строжайшем секрете, но экстравагантный стиль жизни Жени показывал лучше всяких слов её "заботу о нём" и о "семье".

"Аморальный судебный процесс о наследии Джими Хендрикса начинается"

Таков был заголовок в Сиэтл–Пост–Интеллиджесере от 29 июня 2004 года.

Одним из первых свидетелей был заслушан Йейл Люис, специалист по интеллектуальной собственности и концертной деятельности, который привёл Эла и Жени к их "победному заключению", он давал показания о своей работе с Жени с 1993 по 1995 год. Он рассказал судье Джеффри Рэмсделлу, что даже перед заключением, Жени была заинтересована исключением Леона из завещания Эла и сделала всё, чтобы брат Джими не был вовлечён в дела Наследия ни с какой стороны.

— Она — заинтересованное лицо, — сказал Люис, — и сделала так, чтобы наследство перешло к ней по прямой линии, так же, как, по её словам, переходит у Рокфеллеров или Фордов.

Жени хотела, чтобы её четверо детей, сказал он в суде, "получили свои проценты и свою долю наследства".

Слушатели дела вздрогнули, когда услышали, что даже до получения Элом и Жени прав на наследство, она мечтала, чтобы и о её сыновьях говорили с таким же придыханием, как говорят о старой Америке — пантеоне фамилий миллиардеров.

Краткое изложение дела Леона, уместившееся на сорока трёх страницах, и предоставленное в суд его адвокатами, Робертом Дж. Каррэном, Лэнсом Л. Лоузи и Джоном П. Милем, наполнено документами, лаконично передающими положение Семьи и вводит суд в финансовые лабиринты, возникшие после основания в 1995 году Элом и Жени компании Экспириенс–Хендрикс.

Начинается это изложение словами:

"Жадность — хитра, она находит себе место там, где её не узнают. Жадность — лицемерна, она под маской помощи другим обогащает себя. Жадность — магнетизирует, она рисуется перед теми, кому следовало бы лучше разобраться в её помыслах.

Но когда жадность наталкивается на сопротивление, то она неизбежно приводит к краху. Такова природа этого порока — алчность пожирает самою себя…"

Во время процесса, который длился несколько месяцев, Роберт Дж. Каррэн, главный адвокат Леона Хендрикса, предоставил суду материалы для подробного изучения обстоятельств "пожирания алчности". Он задавал вопросы веренице свидетелей, выступающих поодиночке и группами, и проводил перекрёстный опрос, чтобы подвести всех к общему положению:

"И прежде, и после смерти Эла Жени, как должностное лицо, пренебрегая всеобщим доверием, вела экстравагантный образ жизни рок–звезды. И, несмотря на то, что компания заработала за период с 1993 по 2002 год более 48 с половиной миллионов долларов, было растрачено около 49 с половиной миллионов, причём нуждающимся бенефициариям за все годы было выплачено всего 540 тысяч долларов. По крайней мере, 19,2 миллиона долларов из этого было упущено из–за растрат и неправильного управления."

Из предъявленных документов следовало, что при каждой деловой операции Экспириенс–Хендрикс исчезала некая сумма. Из бумаг предъявленных суду следовало, что

"не только суммы, исчезающие при каждой деловой операции и накапливающиеся из года в год, но и чудовищно–разбухшие конверты с ежемесячным жалованием Жени и её приближённые клали себе в карман, не считая даже более чем постыдных премий, выплачиваемых ими самим себе. К примеру, в 2003 году Жени выплатила себе жалованием и премиями 672 тысячи 800 долларов. Своему мужу Шелдону она ежемесячно переводила 4 тысячи долларов, в качестве "гонорара за консультации". Вдобавок компания расходовала ежегодно 34 тысячи 128 долларов на содержание Мерседеса Жени Хендрикс. В итоге за 2003 год Жени получила свыше четырёх миллионов ста тысяч долларов в премиях и "компенсациях", плюс 250 тысяч, полученных её супругом."

Жени, Роберт и племянница Жени, Аманда, также получили более чем один миллион долларов, постановив себе большинством голосов заём, чтобы оплатить свои долги по покупкам особняков. Каррэн заявляет, что такое использование Фонда подрывает финансовые устои компании и является прямой растратой денег всех членов данного доверительного фонда.

— Жени с самого первого дня использовала Экспириенс–Хендрикс, как банкомат, — сказал Дэвид Озгуд в суде. — Они скажут вам, что заработали за прошедшие несколько лет 47 миллионов долларов, но никогда не признаются, что растратили — 48. Вот какой огромный объём исчез в паутине денежных операций.

В зале послышались смешки, когда стали перечислять более ста замечательных должностей, каждая не менее 500 долларов, занимаемых Жени в Экспириенс–Хендрикс.

— Все их жалобы, — сказал основной адвокат Жени, Джон Вильсон, — сводятся к неудовольствию действиям Эла. Они, может быть, считают их неудачными решениями, но они все сделаны Элом.

Вильсон нарисовал печальную картину взаимоотношений Леона с отцом. Он рассказал суду, что требуемая у отца Леоном сумма денег с каждым разом возрастала, что он был наркоманом и что Леон каждый раз бежал, когда отец неоднократно возвращал его властям.

В то же время её адвокаты всё время особо подчёркивали, что Жени Хендрикс была "добропорядочной христианкой", регулярно посещающей церковь.

Леон, такой же худой и гибкий, как его брат, одним из первых каждый день, приходящий в зал заседания, присутствовал на всех и утренних и дневных слушаниях. Одетый соответственно случаю, с длинными тёмными с проседью волосами, аккуратно зачёсанными и убранными в хвостик — он выглядел моложе своих пятидесяти пяти.

Зал заседаний судьи Рэмсделла располагался в старинном историческом здании суда, много раз перестроенном. Белые стены, огромные окна, залитое солнцем пространство. Напротив кафедры — два длинных стола, друг напротив друга, за одним из них Жени и её сводный двоюродный брат Боб со своей командой адвокатов, за другим, немного меньшим — Леон со своими консультантами. Третий стол был поставлен так, что образовывал верхнюю перекладину буквы "П". За ним сидели Дэвид Озгуд, представляющий интересы большинства бенефициариев Фонда Эла, и Карен Бертрам, консультант детей Леона. Их было почти не видно за кипами переплетённых в папки документов и судебных протоколов. Зал не мог вместить всех желающих — всего 75 мест было предусмотрено для слушателей. Самым постоянным из этих семидесяти пяти оказался Шелдон Рейнольдс, высокий привлекательный мужчина — муж Жени — который на протяжении всего времени приносил жене либо кофе в бумажных стаканчиках, либо содовую, бросая одновременно обжигающие взгляды в сторону Леона и его адвокатов. На процессе присутствовали также сводный брат Жени, Вилли, и её сводные сёстры, Донна и Марша — единственные трое, кто не присоединился к остальным членам "семейной компании" и не высказался против Жени и Боба.