Томас Рикс - Черчилль и Оруэлл [Битва за свободу] [litres]

Доставалось и адмиралам. Черчилль, разочарованный их предложением в начале войны уйти из Средиземного моря, назойливо напоминал им: «Боевые корабли предназначены для того, чтобы оказываться под огнем» [633] Winston S. Churchill, The Second World War, Volume II: Their Finest Hour (Boston: Houghton Mifflin, 1949), 443. .

На профессиональный взгляд Брука, против Черчилля можно было выдвинуть столько разных упреков, что вывод напрашивался сам: «Разработка стратегии не была сильной стороной Уинстона». Этот вывод был сделан не сгоряча, а спустя годы, уже после войны, так что это обдуманное суждение. Черчилль, как писал Брук в дневниках, опубликованных много лет спустя, «предпочитал действовать интуитивно и импульсивно… Его военные планы и идеи разнились от самых блестящих замыслов, с одной стороны, до самых опасных – с другой. Чтобы заставить его отказаться от диких задумок, требовались сверхчеловеческие усилия, которые никогда не были полностью успешными, поскольку он был склонен снова и снова возвращаться к ним» [634] Alanbrooke, The War Diaries , 207, 273. .

Однако все эти обвинения, пусть справедливые, оказываются непринципиальными при взвешенной оценке. Черчиллю во время войны нравилось словосочетание «уровень событий» [635] A. L. Rowse, The Churchills: The Story of a Family (New York: Harper & Row, 1966), 471. , которым он иногда пользовался, чтобы выяснить, действительно ли официальное лицо понимает контекст, в котором работает. Брук в своих суждениях постоянно упускает из виду, что на высшем уровне войны Черчилль был первоклассным стратегом. Премьер-министр, в отличие от своих генералов, мастерски собирал отдельные фрагменты войны, словно части глобальной головоломки, соединяя разные театры военных действий и народы. Черчилль умел взвешивать тактические и политические препятствия, и не единовременно, а многократно на протяжении нескольких лет. Черчилль понимал, в отличие от Брука, что «на большой войне невозможно отделить военные вопросы от политических» [636] Churchill, The Second World War, Vol. III: The Grand Alliance , 28. . Он писал: «На высшем уровне они едины… Значительная часть литературы нашего трагического столетия грешит идеей, что на войне идут в расчет только военные соображения и что ясному, профессиональному восприятию солдата мешает вмешательство политиков».

Наилучшее объяснение собственного подхода к большой стратегии Черчилль дал в своем, во всех отношениях, очаровательном очерке об увлечении любительской живописью: «Написать картину все равно, что выиграть битву. Принцип один и тот же. Это задача того же рода, что и построение длинного, убедительного, внутренне связного аргумента. Это предложение, которое, включает ли оно мало или сколь угодно много частей, управляется единством замысла» [637] Winston S. Churchill, Painting as a Pastime (Greensboro, N. C.: Unicorn Press, 2013), 45–46. .

Черчилль лучше своих генералов чувствовал единство замысла в военной сфере, то есть умел связать воедино авиацию, флот и наземные войска так, чтобы в совокупности они были сильнее и действеннее, чем по отдельности. Например, он был убежден, что его генералы в Египте неспособны так задействовать флот, чтобы поддержать пехоту огнем и обеспечить снабжение вдоль побережья Северной Африки, и ругался в меморандуме 1940 г.: «Преступно иметь морские силы и оставлять их неиспользованными» [638] Churchill, The Second World War, Volume II: Their Finest Hour , 548. .

Нападение Германии на Россию 22 июня 1941 г., нарушившее германо-советский пакт о ненападении, заключенный в августе 1939 г., навело Оруэлла на пространные размышления в дневнике. Согласно традиционным представлениям и официальным оценкам британских военных, Россия, как и предыдущие цели нацистов, недолго продержится против победоносной германской военной машины. «Людям видится Сталин в маленькой лавчонке в Патни [639] Южный пригород Лондона. – Прим. пер. , торгующий самоварами и исполняющий кавказские танцы», – писал Оруэлл [640] Orwell, Diaries , 354. . Он, однако, верил в стойкость Советов: «Более трезвая оценка такова: “Если к октябрю русская армия еще будет существовать и сражаться с Гитлером, с ним будет покончено, возможно, этой зимой”».

В тот вечер Черчилль приветствовал Россию в антинацистском альянсе, сказав в транслировавшейся по радио речи:

Мы будем сражаться с ним на земле, мы будем сражаться с ним на море, мы будем сражаться с ним в воздухе, пока, с Божьей помощью, не избавим землю от его тени и не освободим народы от его ярма. Любой человек и любая страна, воюющие с нацизмом, получат нашу помощь. Любой человек и любая страна, марширующие вместе с Гитлером, – наш враг… Следовательно, мы должны оказать любую доступную нам помощь России и русским людям [641] Winston S. Churchill, The Second World War, Vol. III: The Grand Alliance , 372. .

Оруэлл в дневнике отметил речь Черчилля как «очень хорошую» [642] Orwell, Diaries , 353. .

Оруэлл будет потрясен и тем, как быстро верные официальной позиции партии коммунисты постараются стереть память о соглашении Сталина с Гитлером [643] George Orwell, ”Notes on Nationalism,“ in Orwell, CEJL , vol. 3, 370. , которое не будет упоминаться в официальной советской историографии. Они стали требовать, чтобы Соединенные Штаты и Англия открыли «второй фронт сейчас же», чтобы ослабить давление Германии на Советский Союз. Идеологический контроль над основополагающими фактами, помещающий прошедшие события в «дыру в памяти», как это назовет Оруэлл, станет его главной темой через семь лет, когда он будет писать «1984».

Оруэлл наконец нашел способ поддержать военные усилия своей страны, поступив в августе 1941 г. в службу иностранного вещания Би-би-си. Более двух лет, вещая на Индию, он участвовал в пропаганде того рода, которую осуждал бóльшую часть своей творческой жизни. Вновь, как и в молодости, когда он принял решение служить в колониальной полиции, Оруэлл посвятил себя занятию, противоречившему его натуре.

Неудивительно, что ему было, по большей части, неуютно на этой службе, тем более что в его обязанности входило преподносить действия военных в лучшем виде – нелегкая задача в 1941–1942 гг. В январе 1942 г. в его программе утверждалось: «Сомнительно, чтобы такую мощную крепость, как Сингапур, можно было взять штурмом» [644] George Orwell, The War Commentaries , ed. W. J. West (New York: Schocken Books, 1986), 40. . Понятно, что Оруэлл пытался обеспечить поддержку усилий Британии в Азии, где Индии угрожала Япония, и многие согласились с его анализом. Однако он ошибся – стремительный захват островной крепости Сингапура всего через несколько недель станет одним из самых тяжелых поражений в войне. Впоследствии у него были все основания воздать должное Черчиллю, который сообщал плохие новости лично, не перекладывая это на других [645] Там же, 213–14. .