Томас Рикс - Черчилль и Оруэлл [Битва за свободу] [litres]

После провала рейда на Дьепп в августе 1942 г., еще одной катастрофической неудачи той войны, Оруэлл изо всех сил старался изобразить результаты этой операции как ничью, с «тяжелыми потерями с обеих сторон» [646] Там же, 138. . Это было неправдой. Дьепп был разгромом, и Оруэлл почти наверняка знал это или, по крайней мере, подозревал.

В качестве радиоведущего он выступал с переменным успехом и по причине повреждения голосовых связок, и потому, что все в его душе делало его неподходящей кандидатурой на роль голоса правительства. Джон Моррис, глава японского отделения Би-би-си, работавший рядом с Оруэллом, вспоминал, что «он прекрасно писал, но был слабым и запинающимся оратором; даже в личной беседе он плохо выражал свои мысли и часто не мог подобрать нужного слова. Его еженедельные эфиры были замечательно написаны, но он читал их скучно и монотонно» [647] . ”That Curiously Crucified Expression,“ in Coppard and Crick, Orwell Remembered , 171. .

Действительно, оруэлловская проза была, как всегда, мощной. Вот, например, фрагмент малозначительного, почти забытого отзыва о «Макбете», написанного в 1943 г.

«Гамлет» – это трагедия человека, не знающего, как совершить убийство. «Макбет» – трагедия человека, знающего это… «Макбет» – единственная пьеса Шекспира, в которой злодей и герой являются одним и тем же персонажем [648] George Orwell, ”Macbeth,“ 17 October 1943, in Orwell: The Lost Writings , ed. W. J. West (New York: Arbor House, 1985), 160–61. .

Би-би-си любила Оруэлла больше, чем он ее. «Хорошая, тонкая, благонамеренная работа, – говорилось в его первой годичной аттестации. – Имея прочные убеждения, он не считает зазорным прислушаться к советам» [649] Bowker, George Orwell , 294. . Его рекомендовали к продвижению и повышению.

Тем не менее в Би-би-си Оруэлл никогда не был на своем месте. Примерно в то же самое время он записал в дневнике: «Атмосфера здесь представляет собой нечто среднее между школой для девочек и домом умалишенных, и все, что мы сейчас делаем, бесполезно, а то и немного хуже» [650] Orwell , Diaries , 361. .

В его дневнике нет жалоб на серьезное редактирование или цензуру. Скорее, его удручали некомпетентность корпорации и открытие, что у нее гораздо меньше иностранных слушателей, чем принято было считать. Это натолкнуло его на мысль, что в его работе нет никакого смысла. «В Би-би-си поражает… не столько нравственное убожество и полная бесплодность того, что мы делаем, сколько чувство разочарования, невозможности добиться осуществления чего бы то ни было, – добавил он три месяца спустя. – Ничего не происходит, кроме вечной суеты» [651] Там же, 390–91. .

Ему нравилось находиться в здании Би-би-си только рано утром, когда уборщицы подметали коридоры, распевая в унисон: «Огромная их армия прибывала одновременно, они сидели в приемной, ожидая, когда им выдадут метлы, и поднимали шум, как в вольере с попугаями, а потом звучал чудесный хор, когда все они пели, подметая проходы. Тогда в этом месте была несколько иная атмосфера, чем в течение дня» [652] Там же, 386. .

Единственным перерывом в его работе на Би-би-си стал отпуск в Уорчестершире [653] Bowker, George Orwell , 294. , где он рыбачил на Северне. В раннем романе Оруэлла «Глотнуть воздуха» рассказчик произносит слова, которые могли бы войти в его автобиографию: «Оглядываясь на свою жизнь, я не могу искренне сказать, что какое-нибудь занятие так меня заводило, как рыбалка. Все остальное в сравнении с ней проигрывало, даже женщины» [654] George Orwell , Coming Up for Air , in George Orwell omnibus (London: Secker & Warburg, 1976), 476. (Оруэлл Дж. Глотнуть воздуха / Пер. В. М. Домитеевой. – М.: АСТ, 2015.) . Оруэлл был увлеченным, но, возможно, не слишком хорошим рыбаком – из двух недель на Северне он целых пять дней ничего не мог поймать, а если и ловил, то почти одну только плотву, мелкую рыбешку [655] Orwell, Diaries , 392. .

Пожалуй, самым важным следствием работы Оруэлла на радио стало усиление его недоверия к государственному контролю информации. «Любая пропаганда лжет, даже когда говорит правду» [656] Там же, 361–62. , – написал он в 1942 г., сформулировав парадокс, который станет центральной темой «1984». В порядке злой насмешки он назовет камеру пыток из этого романа «комнатой 101», это был номер зала совещаний в здании Би-би-си по адресу Портленд-плейс, 55, где он претерпевал смертельную скуку.

Он также, видимо, догадывался, что его рассуждения о Шекспире и Джерарде Мэнли Хопкинсе, даже самые тонкие, не вносили существенного вклада в военные усилия.

Оруэлл начал размышлять о том, каким будет послевоенный мир – разумеется, исходя из того, что он ожидал от Гитлера и Сталина, а также из собственного опыта в Испании. В начале войны, задолго до вступления в нее Соединенных Штатов, он беспокоился о том, какой мир вырастет из этого военного конфликта. Весной 1941 г. предположил, что тоталитаризм может распространиться по миру.

Важно понимать, что этот контроль мысли носит не только отрицательный, но и утвердительный характер. Он не просто запрещает вам выражать определенные мысли – и даже иметь их, – но и диктует, что вы должны думать, он создает для вас идеологию, он пытается управлять вашей эмоциональной жизнью… [657] George Orwell, ”Literature and Totalitarianism,“ in CEJL , vol. 2, 135.

Из этих пугающих размышлений выйдут две его самые сильные книги.

Обдумывая уход из Би-би-си, Оруэлл познакомился с Дэвидом Астором, третьим ребенком Нэнси и Уолдорфа Асторов. Дэвид был далек от своей властной матери, заявившей однажды, что ее пятеро детей от Уолдорфа были «зачаты без удовольствия и рождены без боли» [658] Jeremy Lewis, David Astor (London: Jonathan Cape, 1980), chapter 2. В версии Kindle номера страниц отсутствуют. . Один из ее сыновей вспоминал, что ей нравилось доводить детей до слез. Она была очень независима и стала первой женщиной – членом парламента. Когда Дэвид учился в Оксфорде, его мать отказалась как от веры в христианскую науку [659] Христианская наука, Christian Science – религиозная организация и духовное учение. – Прим. пер. , так и от поддержки политики умиротворения.

Более либеральный, чем большинство родственников, Дэвид Астор работал в принадлежавшей его отцу газете The Observer [660] Stephen Pritchard, ”Astor and the Observer,“ Observer , 8 December 2001. и искал хороших писателей, чтобы вдохнуть в нее новую жизнь [661] Roger Lewis, ”How the Observer’s Celebrated Owner-Editor Coped with Being So Rich,“ Guardian , 18 February 2016. . Предыдущий редактор уволился из-за несогласия с Асторами по поводу того, как Черчилль ведет войну. Астору удалось реанимировать газету, удвоив ее тираж в первое десятилетие руководства ею.

«Когда я с ним познакомился, он невероятно мне понравился, – вспоминал Астор об Оруэлле. – Мне нравилось все, что я у него читал, но он вовсе не был именитым. Он был, скорее, эссеист и чем-то занимался на Би-би-си, но не был маститым писателем» [662] . ”David Astor and the Observer,“ in Coppard and Crick, Orwell Remembered , 184. . Астор подумывал сделать Оруэлла военным корреспондентом, но медицинское обследование показало, что его здоровье «не позволяет работать за границей из-за состояния органов грудной клетки» [663] Crick, George Orwell , 421. . Вместо этого Оруэлл, покинув наконец Би-би-си, стал регулярно писать книжные обзоры для The Observer и много лет этим занимался. Дружба с аристократом Астором, необычная для Оруэлла, продлится всю его жизнь и будет способствовать созданию его главного произведения. Астор поможет ему найти место для работы над романом «1984». Через несколько лет он закрепит за ним участок на кладбище.